Александр ИВАНЧЕНКО (председатель совета директоров Независимого института выборов):
Как руководителю проекта мне хотелось бы пояснить, почему классическое народное представительство, о котором мы так много знаем и по европейской, и по дооктябрьской российской истории, мы противопоставляем сегодняшнему положению дел в нашей стране.Вспомним историю российских представительных учреждений. Первыми демократическими выборами в стране были выборы Всероссийского Учредительного собрания в 1917 году. Явка избирателей была всеохватывающей, потому что это были первые несословные выборы, когда люди получили возможность выбирать на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании. На этих выборах большевики получили около 24% голосов избирателей, примерно столько же получили меньшевики и эсеры. Всем известно дальнейшее развитие событий: произошла Октябрьская революция и большевики взяли власть штурмом. Трудно назвать этот переворот легитимным, поскольку уже в 1922 году в докладной НКВД, который занимался организацией выборов, указано, что явка избирателей не превышает 18%. Советская власть не имела поддержки даже трудящихся, и у большевиков не оставалось другого выбора, как пойти на авторитарные методы управления страной. Первым декретом советской власти стал "Декрет о печати". Им была прекращена деятельность свободных средств массовой информации. Затем были запрещены партии. Советы стали органами классовой диктатуры - Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Тогда в стране не было даже списков граждан, обладающих избирательными правами. Были списки лиц, лишенных избирательных прав. И лишь в 1936 году, когда Конституция утвердила в качестве политической основы советы трудящихся депутатов, появились списки избирателей, в которые стали включаться совершеннолетние граждане страны.

Следующий этап демократизации наступил с альтернативными выборами конца 1980-х - начала 1990-х годов. В 1993 году была принята Конституция РФ, провозгласившая принципы многопартийности, состязательности, разделения властей, систему сдержек и противовесов в деятельности представительной, исполнительной и судебной власти. Но мне кажется, что и спустя десять лет, в 2003 году мы в очередной раз стоим на перепутье между демократией и авторитаризмом. В этом многие усматривают закономерность для России, доказывая, что здесь может быть только самодержавие, украшенное рамками парламентаризма. Я же призываю в ходе сегодняшнего обсуждения не пытаться в очередной раз констатировать, что у нас все плохо, а попытаться разобраться, что следует сделать для развития в нашей стране классического варианта народного представительства и демократии, для их соответствия мировым стандартам. Поэтому я хотел бы, чтобы мы сегодня не просто говорили о демократии, а попытались понять, почему каждый раз к ней добавляются различные приставки: "сословная", "классовая", "корпоративная", "управляемая". Давайте разберемся, что такое народное представительство. Каким образом оно воплощается в механизмах осуществления представительной, исполнительной и судебной властей, в механизмах подотчетности, подконтрольности власти народу, избирателям? И, наконец, как гарантировать, что Россия в очередной раз не скатится к авторитаризму?

Игорь БУНИН (генеральный директор Фонда "Центр политических технологий"): "Российская политическая система не соответствует модели управляемой демократии"
Термин "управляемая демократия" был введен президентом Индонезии Сухарто и понимался как прямое распределение голосов на выборах. Это была управляемая демократия в чистом виде. В России же проводятся реальные выборы, в ходе которых невозможно распределение больше, чем 10% голосов. По оценкам экспертов, перераспределить 10% голосов можно запросто, однако, добавив каждой партии не более 1-2%. Поэтому можно считать, что у нас сегодня не полностью управляемая демократия. Я бы сказал, что нынешний режим существует как машина голосования и как машина согласования.

Есть четыре партии, которые принимают решения президента, но лишь в тех случаях, когда президент делает для себя определяющий выбор. Речь идет о Чечне, СМИ и референдуме, который хотели провести коммунисты. Во всех остальных случаях, особенно с приближением выборов, даже эти партии проявляет строптивость и позволяют себе голосовать против президента, по крайней мере по некоторым вопросам. За последний год, как минимум, пять раз большинство позволяло себе не соглашаться с президентом. Напомню: повышение цен один раз в год в законе о тарифах; отмена смертной казни, к которой склонялся президент; недопущение иностранцев на рынок сельскохозяйственных земель; реформа электроэнергетики и реформа ЖКХ. С приближением выборов машина голосования все активнее позиционирует себя, превращаясь в машину согласования, что еще раз доказывает несоответствие нашей политической системы модели управляемой демократии. Достаточно ясно, как распределятся голоса на выборах 2003 года, независимо от использования управляемых 10%. Но остается три вопроса. Сможет ли "Единая Россия" впервые за три цикла выборов обойти КПРФ в голосовании по спискам и будет ли ее представительство настолько широко, чтобы обеспечить Кремлю конституционное большинство без привлечения либеральных партий? Пройдут ли в Государственную думу обе либеральные партии и смогут ли они расширить свое представительство? И произойдет ли на выборах сенсационное восхождение в высшую лигу российской политики новой политической партии? Все остальное кристально ясно. Ясно, что в парламент пройдут пять партий, а шансы шестой партии не очень велики. Ясно, что КПРФ обойдет "Единую Россию" на несколько процентов или наоборот. Но ответить четко на вопрос: кто получит больше голосов, СПС или "Яблоко"? - я сейчас не могу. Как мне кажется, исход выборов зависит от их типа. Могут состояться такие выборы, как в 1995 году, когда непопулярный президент дистанцировался от них, тем самым обеспечив проведение реальных парламентских выборов. А могут такие, как выборы 1999 года, которые в виду вопроса о преемнике уходящего президента носили характер плебисцита.Самый важный, на мой взгляд, вопрос - роль президента на предстоящих выборах и в моноцентрической системе вообще. Путин выполняет функцию распределения, но не голосов, как Сухарто, а привилегий для каждой партии. Еще в бытность премьер-министром в 1999 году Путин публично взял огромный том экономической программы СПС и тем самым добавил ему пару процентов голосов. Я не хочу уменьшать успех СПС. Во многом он был обусловлен и динамичностью тройки лидеров, и выигрышем Чубайса дебатов с Явлинским. Но как показали исследования, проведенные во время и после выборов, 2% голосов СПС были добавлены именно Путиным. Так же он сыграл и с "Единством". Сейчас проблема в том, сколько и на кого будет играть президент - политик с невиданным рейтингом.Президент - наше все в полном смысле слова. Его феномен я объясняю повышением уровня оптимизма у населения - как индивидуального, так и общественного. Оптимизм падает лишь на региональном уровне. Во всех остальных сферах он резко вырос. Этот процесс запустил Путин, что и вернулось к нему улучшением его образа.Другой фактор мобилизации вокруг Путина - глобализация катастрофических ощущений. В некоторых группах, особенно передовых, катастрофы как таковые стали чувствоваться на уровне не только России, но и мира. Такое ощущение глобальных катастроф предполагает объединение вокруг своего лидера, покровителя, патрона. Путин стал символом единства, что и позволяет ему быть главным распределителем ресурсов на предстоящих выборах. И если выборы будут плебисцитарные, по принципу "Путин - наш президент сейчас, в будущем и всегда", то он будет единственным фактором, распределяющим те 10% голосов, о которых говорилось выше. В модели плебисцитарной демократии партии решают только узкие проблемы, такие как, скажем, реформирование атомной энергетики. В этом случае "Единая Россия" получит дополнительное преимущество, как пропрезидентская партия, а остальные партии будут конкурировать только за голоса сомневающихся в правильности такого курса. Если же будут сохранены какие-то элементы парламентских выборов, то влияние президента будет несколько меньше. До апреля 2004 года ни президент, ни правительство ни с какими препятствиями не столкнутся. Начиная же с весны 2004 года, им придется заниматься проблемами, не решенными ранее: ЖКХ, военной реформой, естественными монополиями. Происходить это будет в ситуации реального снижения цен на нефть. До 2004 года эти вопросы не будут актуализироваться с учетом предстоящих парламентских и президентских выборов. Но решение сложных для всего общества проблем вкупе с резким уменьшением нефтяной ренты будет способствовать моральному износу власти, которая прошла первую легислатуру практически на одном дыхании, отодвинув решение всех проблем на вторую легислатуру. Тогда, возможно, и появятся новые лидеры, которые смогут предложить иной синтез модернизма и традиционализма, чем у Путина. Только к следующей легислатуре возникнет новое напряжение, которое будет очень сложным для нынешнего президента.Более того, от итогов парламентских выборов зависит и то, будет ли изменено конституционное устройство нашей политической системы. Видимо, если в новом созыве Государственной думы будет достаточно стабильное президентское большинство, то он увеличит долю парламентаризма в следующей легислатуре. Ему это выгодно, потому что олигархическая парламентская республика - плюс для уходящего президента, который может остаться отцом нации или занять какой-нибудь другой пост, если, конечно, не захочет сохранить нынешнюю должность. Однако и потребности парламентской республики резко увеличатся. Думаю, расширение прав парламента возможно только в случае чистой победы "Единой России" над КПРФ. Сейчас Центр политических технологий проводит серию исследований по многим регионам. Эти мониторинги показывают, что у "Народной партии" есть, как минимум, двенадцать депутатов-одномандатников, т. е. у нее есть все шансы стать шестой партией в парламенте. Повторю: если президент будет уверен в лояльности думского большинства, права Государственной думы могут быть расширены. Например, по договоренности с администрацией президента, она сможет предлагать министров на некоторые посты. Возможно, чуть расширятся полномочия, прерогативы, масштабы машины согласования.

Евгений ЯСИН:
На мой взгляд, Путину в этом избирательном цикле ничего не грозит. Исход президентских выборов предопределен. Парламентские выборы оказываются в центре внимания, хотя и здесь ситуация аналогичная. Единственное, что меня заинтересовало и насторожило, - высказывание Глеба Павловского о кардинальном отличии нынешней ситуации от 1999 года тем, что тогда можно было входить в парламент отрядами, чтобы в дальнейшем образовать большинство, а теперь надо получать большинство с самого начала. При этом, кроме поддержки Путина и большого количества денег, у "Единой России" ничего нет. Это объясняет всю суету вокруг предстоящих выборов, причем суетится в первую очередь сама власть.

У меня возникает ощущение, что главный инструмент управления государством - администрация президента, где сидят квалифицированные люди, умеющие дергать за ниточки. Но они решают только тактические задачи, используя для этого все доступные средства. Например, если перед ними стоит задача сделать Сергея Миронова спикером Совета Федерации, то ради ее решения они готовы роль верхней палаты парламента свести на нет. И все это делается без оглядки на то, как будет развиваться страна и какими принципами руководствоваться в своем развитии.

Большую тревогу вызывает то, что цель полного подавления свободы прессы - всего лишь победа "Единой России". В ближайшие полгода ни одна партия, кроме как за деньги и в сопровождении соответствующих комментариев, не сможет разместить никакой информации в региональной прессе. Ради призрачных итогов выборов мы можем покончить с появляющимися ростками демократии.

Игорь БУНИН:
Как ни парадоксально, у "Единой России" есть свой ресурс, а именно - бренд, который продолжает ассоциативную связь с Путиным, оставшуюся с 1999 года, и за который голосуют люди. Вообще народ предпочитает голосовать за большие, крупные партии, которые точно пройдут в парламент. Поэтому у "Единой России" есть, как минимум четыре плюса, составляющих ее проектный рисунок: во-первых, это партия Путина, во-вторых, у нее есть ассоциативный бренд, в-третьих, она большая, а в-четвертых, у нее есть лидеры, которых помнят. Кроме того, на "Единую Россию" работает административный ресурс, который как молоток разбивает КПРФ, лишая ее все большего процента голосов избирателей.

Не могу объяснить, почему выборами так упорно занимаются. Может быть, потому, что еще в апреле 2002 года была серьезная опасность того, что КПРФ обгонит "Единую Россию". Этот страх заставил запустить все механизмы сдерживания КПРФ. После того как были сломлены левоцентристское и правоцентристское большинство, было решено, что главная цель - победа "Единой России" на выборах. Поэтому делается ставка на снижение рейтинга КПРФ, что в общем приносит довольно неплохие результаты.

Александр ИВАНЧЕНКО:
Люди, занимающиеся выборами, как и чем-либо другим, должны понимать, насколько полезна или вредна их деятельность и используемые ими технологии и механизмы. И если мы можем говорить о наибольшей эффективности работы, например, двигателя внутреннего сгорания, то почему бы не подумать об этом применительно к политической системе. Сегодня "Единая Россия" делает огромный замах, претендуя на конституционное большинство в будущей Думе. Но никто не знает, какой смысл они вкладывают в этот популистский термин, потому что явка избирателей на региональных выборах едва достигает 30%. Такого в стране еще не было.

На парламентских и президентских выборах проблема с явкой стоит так же остро. Для того чтобы президентские выборы состоялись, в них должны принять участие не менее 50% избирателей. К тому же сегодня никто не знает, сколько граждан проживает в нашей стране. Принят новый закон о гражданстве, о правовом положении иностранцев, лиц без гражданства. В результате под вопросом все списки избирателей. По итогам переписи, в Чечне оказалось более миллиона жителей. А когда я спросил, сколько избирателей было на прошедшем референдуме, мне ответили - тысяч 450. Откуда же взялись во время переписи еще 550 тысяч?

Власть осознает всю шаткость своего положения, поэтому идет на виртуализацию президентского рейтинга, который будет проверен предстоящими выборами. Главным критерием эффективности функционирования власти будет показатель явки на выборах и представительность той или иной партии в будущем парламенте. Многое зависит от того, сможет ли хотя бы Государственная дума стать представительным органом власти, поскольку о Совете Федерации в его нынешнем составе лучше не говорить. Выборные органы нашего государства стремительно теряют свою легитимность, и это - результат последних четырех лет.

Андрей ФЕДОРОВ (директор Фонд политических исследований и консалтинга): "Наступает этап тотальной апатии по отношению к российским представительным учреждениям со стороны населения, исполнительной власти и даже СМИ"
Главный процесс последних лет - самодискредитация демократии. Он абсолютно адекватно проецируется на избирательную систему. Если посмотреть на динамику участия населения в выборах, то обнаружится, что активность людей неуклонно падает и, к сожалению, все стабильнее с приближением выборов. Последние выборы в Санкт-Петербурге - прекрасное тому подтверждение. На предстоящих парламентских выборах роста активности избирателей не будет, если администрация президента не организует их по модели мобилизационных выборов, т. е. будет гнать народ на избирательные участки, как во время президентских выборов 1996 года.

Главный вопрос парламентских выборов связан с тем, насколько президенту нужно парламентское конституционное большинство, которое подразумевает принятие новым парламентом определенных изменений в законодательстве и Конституции. Надо ли за это бороться, мобилизуя все ресурсы, или же в администрации считают, что личного ресурса Путина достаточно для нового этапа преобразований вне зависимости от состава парламента? Пока предстоящие выборы воспринимаются властью не как мобилизационные, а как стабилизирующие нынешнее положение вещей. Здесь я вижу явное противоречие, которое до сих пор не решено.

Что касается легитимности российских представительных учреждений, то я не ошибусь, если скажу, что наступает этап тотальной апатии по отношению к ним со стороны населения, исполнительной власти и даже СМИ. Совет Федерации давно стал притчей во языцах, сейчас подобное отношение формируется и к Государственной думе. Федеральное Собрание в СМИ давно ушло на второй, третий план. Вопрос в том, насколько сознательно сформирована эта апатия. Парадоксально, что тема выборов практически не присутствует в информационном пространстве, когда до них осталось меньше года. Обсуждается один вопрос: кто и как прислонится к Путину?

Содержательные стороны выборов - политическая и программная - исчезли, и это их главное отличие от всех предыдущих кампаний. Ни одна политическая партия не пойдет на эти выборы с новой программой, потому что это сейчас никого и не интересует. Может быть, только СПС предложит свою программу действий. "Яблоко", к сожалению, уже окончательно вошло в период политической импотенции и, кроме самолюбования, заниматься ничем не способно.

Личностный элемент этих выборов в корне меняет подход к ним. Партии и политические силы сегодня борются не за симпатии населения, а за симпатии Путина. Население им не нужно. Оно уже поддержало психологический формат "Путин - наше все". Значит, и восприятие партий происходит исключительно через восприятие президента, через принцип "свой - чужой". Поэтому сегодня так важно, чтобы власть решила вопрос: запускать ли мобилизационный механизм выборов и стараться добиться конституционного большинства любой ценой или оставить все как есть и уже в новом парламенте компоновать это большинство различными путями?

Что касается управляемой демократии, то политическая система современной России, действительно, работает по этому принципу. По форме наша управляемая демократия, конечно же, отличается от индонезийского образца. Суть ее заключается в существовании четкого механизма распределения политических партий и сил, но, в отличие от индонезийского, он более широкий и более гибкий. В России те же процессы происходят и со СМИ. структура политической власти выстраивается независимо от настроений электората, особенно на уровне законодательной власти. Проблема в том, что это построение происходит на административно-чиновничьем, а не на политическом уровне. Политическая модель страны формируется зачастую без участия президента и даже без его особого интереса к этому процессу. Она отдана на откуп определенной группе, которая занимается этим достаточно профессионально.

Безусловно, выборы будут отрегулированы. Не понятно то, какая модель регулирования будет выбрана: неприкрытая корректировки выборов или игра в демократию. Но этот процесс может сорвать явка избирателей: я уверен, что во многих регионах она не превысит 25%, а в некоторых будет на уровне 18%. Это происходит в том числе и потому, что нет политической изюминки общенациональных выборов. Впервые местные выборы населению интереснее, чем общенациональные.

Мы возвращаемся к формуле, которая была озвучена в газете "Искра" в 1904 году: зачем мне вся эта избирательная система, когда ничего не меняется на протяжении многих лет? Эта апатия снова становится частью национального самосознания и формулой национального поведения. К этому выводу я пришел после выборов в Санкт-Петербурге. Остановить этот процесс, на мой взгляд, сейчас не может ничто, прежде всего из-за полной недееспособности Совета Федерации, который утратил и законотворческую роль (за год там появилось всего два закона), и личностную роль (при всех недостатках, бывший председатель Совета Федерации Егор Строев был политиком большего порядка, чем Сергей Миронов, хотя, может быть, и менее экзотичным).

Государственная дума тоже перестает быть интересной. Многие журналисты говорят, что туда стало скучно ходить. Когда такое было? С одной стороны, это, конечно, можно трактовать как положительную тенденцию, но, с другой стороны, дискредитация законодательной власти может привести к очень печальным результатам - к тому, что любые шаги исполнительной власти будут восприниматься как единственно возможные и нужные.

Власть опять идет на выборы с огромной искусственной партией. Всем понятно, что "Единая Россия" - не политическая партия. Она походит на глыбу льда, которая держится, пока солнце не взошло, а потом упадет, похоронив под собой все надежды на формирование нормальной партийной политической системы. Я бы не стал столь оптимистично оценивать ее перспективы на выборах, как Игорь Бунин, поскольку не надо забывать, что они пройдут в декабре, а зима в стране начнется в сентябре. Она тоже внесет свои коррективы в настроения избирателей.

Евгений ЯСИН:
Избиратель не связывает работу отопительных систем с "Единой Россией".

Андрей ФЕДОРОВ:
Отказ отопительных систем приведет к тому, что избиратель вообще не пойдет на выборы, и это станет формой неосознанного социального протеста. Люди не будут протестовать против исполнительной или законодательной власти. Их протест будет адресован государству в целом, а его модель будет обусловлена тем, что других форм протеста, в том числе и через СМИ, у населения уже не осталось.

Александр АРИНИН (директор Института федерализма и гражданского общества):
Мне кажется, что не все столь пессимистично с точки зрения перспектив российской демократии по двум причинам. В информационном обществе огромную созидательную роль играет информация. Рейтинг отражает ожидания населения, а авторитет политика зарабатывается делами и результатами, которых у нынешней власти пока нет ни в военной реформе, ни в реформе ЖКХ, ни в земельной реформе, ни в реформе местного самоуправления - этот список можно продолжить. Насколько высокими не были бы рейтинги, люди будут судить о партиях по тому, с чем они пойдут на выборы. Поэтому и президентские выборы марта 2004 года представляются мне отнюдь не беспроблемными. Итак, первая причина моего оптимизма - внутренний фактор информационного характера, который играет огромную роль в преобразовании общественного мнения.

Все эти бюрократические игры с партиями и выборами, касающиеся явки населения и мобилизационной модели, выеденного яйца не стоят по сравнению с актуальным вызовом: сумеет ли Россия интегрироваться в мировое демократическое сообщество и доказать свою конкурентоспособность? Этот внешний фактор - вторая причина моего оптимизма. Очевидно, что, при сохранении нынешней политической системы, мы и дальше будем маргиналами в мировом сообществе. Следовательно, в оставшиеся до выборов восемь месяцев надо больше внимания уделить этой проблеме и, соответственно, попытаться сделать так, чтобы наша избирательная система соответствовала мировым стандартам.

Андрей ФЕДОРОВ:
Информация может как созидать, так и разрушать. Существующая система информации о политической жизни страны и о деятельности органов законодательной власти, отвращает людей от выборов.

Александр ИВАНЧЕНКО:
Принятый закон о гарантиях избирательных прав ставит агитацию в один ряд с информированием государственных органов о предстоящих выборах. Право на агитацию просто испарилось из избирательной компании. Теперь даже в помещении участковой избирательной комиссии нас будут информировать исключительно государственные органы. Министерство по налогам и сборам будет говорить, что у такого-то кандидата не задекларирована машина или квартира, МВД будет сообщать о судимостях┘ Получается, что рядовые граждане, общественные организации не могут участвовать в предвыборной агитационной компании, а СМИ не могут в ходе избирательной компании излагать свою позицию. Таким образом власть пытается предохранить себя от критики. А когда власть переступает определенный предел правового регулирования и усиливает силовое давление на результаты волеизъявления, люди бойкотируют выборы. В нынешних условиях мобилизационный, силовой вариант их проведения просто невозможен.

Владимир РЫЖКОВ (депутат Государственной думы РФ): "Корень российских проблем в том, что массовое общественное сознание по-прежнему воспринимает власть традиционно: как единоначальную, иерархическую, централизованную, неподотчетную обществу и отчужденную от него"
Мне кажется, что в политическом развитии России продолжают доминировать история и массовое общественное сознание. Парламент в России появился в 1906 году - очень поздно, позднее, чем в других европейских странах, и просуществовал только до 1917 года. То есть история российского парламентаризма составляет лишь одиннадцать лет. При этом парламент, согласно основным законам Российской Империи от апреля 1906 года, был очень ограничен в своих полномочиях. Например, царь мог своим указом прервать его работу, а во время этого перерыва принимать законы, имеющие силу, чем он постоянно пользовался. Царь имел право просто распустить Думу, в результате чего первая Дума прожила три месяца, вторая - немногим дольше, а третья была созвана по закону, подготовленному Столыпиным и обеспечившему тогдашней "партии власти" большинство. Третья Дума проработала весь срок полномочий, но в народе ее называли лакейской. Четвертая Дума тоже была лояльна царю, но столкнулась с системным кризисом в стране, в экономике и в армии, когда Первая мировая война показала всю недееспособность Российской Империи. Дума и принудила царя к отречению, тем самым сыграв роковую роль в нашей истории.

После этого наступили семьдесят лет "народной власти". Понятно, что никакого народного представительства в те годы не было. А недолгий опыт парламентаризма последних лет во многом повторяет историю начала XX века. Нынешняя Дума по своим полномочиям и конституционному статусу очень напоминает дореволюционный парламент. По Конституции, она не имеет права формировать исполнительную власть, она не имеет права контролировать исполнительную власть, у нее нет контрольных полномочий, за исключением Счетной палаты, которая ведет себя очень своеобразно. Первой инициативой Сергея Степашина после его назначения главой Счетной палаты стало предложение о переподчинении ее президенту. Хотя это и неконституционно, но весьма характерно для нашей политической культуры.

Нынешняя Государственная дума вполне заслуживает того, чтобы называться лакейской. Недавно депутаты долго обсуждали, какого министра пригласить на правительственный час, и один из них сказал: мол, давайте не будем беспокоить уважаемых занятых людей. Большинство с ним согласилось: незачем беспокоить уважаемых занятых людей по таким пустякам, как вызов в парламент. Такое состояние нашего парламента абсолютно в рамках нашей исторической традиции.

Парламент в России никогда не играл значительной роли. Такова наша культура. Социологические опросы показывают, что большая часть нашего общества представляет правильную систему власти по-прежнему как единоначалие, впрочем, по сравнению с началом прошлого века - как выборное единоначалие. Народ предпочитает выборного царя. Большинство не понимает, что такое двухпалатный парламент, партии. По данным опросов, наибольшим доверием обладает институт президентства, на втором месте - армия и церковь. Парламенту же доверяет лишь 3% населения, а политическим партиям - 1%. Русский парадокс: чем больше институт зависит от самих граждан, тем меньше ему доверяют, и чем он дальше и недоступнее, тем большее доверие ему делегируется. Народ не может влиять ни на церковь, ни на армию, ни на президента. Тем не менее, они пользуются максимальным доверием. Что касается местного самоуправления, партий и парламента, в формировании которых люди должны быть заинтересованы и принимать непосредственное участие, то рейтинг доверия у них минимальный.

Корень российских проблем не в злой воле Кремля, а в том, что массовое общественное сознание по-прежнему воспринимает власть традиционно: как единоначальную, иерархическую, централизованную, неподотчетную обществу и отчужденную от него. Да, народ дважды выбирал Ельцина, но большинство воспринимало его президентство как оккупационный режим. Поэтому возникал феномен, который я называю "избранный нами оккупационный режим": власть, для народа имперская и отчужденная, одновременно уважаема им, а иногда даже и любима.

Все, что происходит в России, - увы, банально и типично. В мире не более трех десятков устойчивых и успешных демократий. Политические же системы остальных 170 стран представляют собой различные разновидности авторитарных режимов. В России - одна из них. А политические процессы при Путине к тому же выхолащивают демократию, если понимать ее в классической трактовке Даля, как конкуренцию, открытую для участия.

За последние три года ухудшились возможности входа на политический рынок, резко сократилась конкуренция. Я бы не стал сводить эти процессы к деятельности Путина. Мне кажется, что сегодня существует ярко выраженное коллективное руководство, в котором Путин - первый среди равных. У правящей группы в Кремле абсолютно ясные стратегические цели - сознательно уничтожить политическую конкуренцию на федеральном уровне. И эта цель достаточно последовательно реализуется. Уничтожение политической конкуренции было начато с финансово-промышленных групп Березовского и Гусинского, которые готовы были поддерживать оппозицию или сами выступить в качестве оппозиции. Суть общественного договора между Кремлем и "олигархами" состояла в том, что он не отбирает бизнес у тех, кто не лезет в политику. Те, кто принял эти условия, сейчас процветают, а те, кто эти условия не принял, находятся в иммиграции, и их даже пытаются экстрадировать через Интерпол.

Вторым шагом власти стала расправа с самыми массовыми и влиятельными СМИ, а именно - общенациональными телеканалами. На ОРТ это было сделано быстро и безболезненно, когда Березовский отдал свой пакет акций Абрамовичу. Установить контроль над РТР было еще проще, поскольку это государственный канал, на который из федерального бюджета ежегодно тратится 110 миллионов долларов. Лояльность ТВЦ была получена вместе с лояльностью Лужкова. Сейчас мы наблюдаем завершение мучительной и долгой установки контроля над НТВ. Телеканал "Культура" - подразделение ВГТРК. Единственным формально независимым телеканалом сейчас остался ТВС, который после многих пертурбаций никак не наберет свой прежний рейтинг. Но как только он достигнет этого рейтинга и станет в оппозицию, то найдется десяток способов с ним расправиться легко, красиво и по-своему жестоко.

Следующим этапом стал слом региональных элит, которые сами подписали себе приговор, проголосовав за реформу Совета Федерации. Причем все сенаторы пришли к этому решению за одну ночь, когда каждому звонил заместитель главы администрации президента Владислав Сурков, кого-то увещевал, кого-то запугивал, кого-то мотивировал. Это происходило на моих глазах, потому что я выступал от Государственной думы против принятия этого закона. Сенаторы добровольно отказались от верхней палаты, которая была их основным инструментом влияния на федеральную исполнительную власть.

Следующим этапом стало создание "большой четверки" в Государственной думе и передел комитетов. В результате, президент приобрел в Думе лояльное большинство. Одновременно были созданы семь федеральных округов, которые позволили вырвать из-под влияния губернаторов МВД, ФСБ, прокуратуру, таможню и другие федеральные структуры на местах. Произошла централизация бюджетов. Если при Ельцине доходы распределялись между центром и регионами 50% на 50%, то сейчас - 63% на 37% в пользу центра. Как бы между делом было заморожено полстраны, но в этом все равно обвинили местные власти, хотя они не могут ремонтировать отопительные системы и готовить города к зиме, поскольку, по моим оценкам, за последние годы у них изъяли до 40% доходов.

В результате в России сформировался пока еще достаточно мягкий авторитарный режим, главные инструменты которого - контроль над деньгами, потому что лояльный бизнес боится пойти против власти, контроль над основными СМИ, определяющими общественное мнение, ослабление региональных элит, контроль над обеими палатами парламента, над партийной системой и, что немаловажно, над системой избирательных комиссий. В этом авторитарном режиме нет ничего особенного и от белорусского авторитарного режима Лукашенко он отличается только меньшей степенью популизма и харизмы, а природа их одинакова.

Так происходит потому, что правящая кремлевская группа, в которую входят Волошин, Ивановы, Путин, Сурков, хочет руководить страной долго. Ведь они еще достаточно молодые люди. И когда кончится второй срок Путина, будет назван его преемник из этой же группы. Этому ничего не будет препятствовать, если будет сохраняться политическая монополия, лояльный бизнес и апатичное общество - главные составляющие хорошо известных мексиканской и японской политических моделей.

Однако в результате монополизации страна замедляет темпы развития. И это можно наблюдать уже сегодня. Ведь монополизирована не только политика, но и экономика: восемь интегрированных финансовых групп контролируют 65% ВВП и выступают за полузакрытую модель экономики страны, препятствующую свободной конкуренции. Мы не хотим допускать иностранный капитал в банковский сектор, на страховой рынок, в телекоммуникационный, транспортный сектора, тем самым сохраняя монополии этих групп. А экономическая монополизация приводит к стагнации.

Велика вероятность того, что парламентские выборы, как и президентские, будут бессодержательными. Если какая-либо партия или политик предложит альтернативную программу развития страны, то об этом все равно никто не узнает, поскольку контроль над общенациональными телеканалами лишает политиков с другими взглядами возможности их широкой пропаганды. Ключевое слово для описания предстоящих выборов - манипулирование, которое затронет все и вся. Будут манипулироваться телеканалы и доступ к ним отдельных политических партий и политиков, будут манипулироваться избирательные комиссии, будут манипулироваться суды.

Кстати, манипулирование судебной системой стало одним из важных этапов процесса авторитаризации нынешнего режима. Яркий пример - снятие с выборов экс-губернатора Курской области Александра Руцкого решением суда накануне голосования. То же самое происходит и в экономике. Ведь тендер по "Славнефти" был превращен в фарс судебными решениями, и все понимают, кто за ними стоял. Манипулирование - суть авторитарного режима. Авторитаризм манипулирует общественным мнением, судами, избирательными комиссиями, деньгами, а в конечном итоге - обществом.

На мой взгляд, эта модель ведет нас в тупик. Дело демократии не проиграно, потому что я точно знаю, что те же самые бизнес-группы на предстоящих выборах будут финансировать как правую, так и левую оппозицию. Они не заинтересованы в получении прокремлевскими партиями конституционного большинства в будущем палате. Если это все же произойдет, то почти неизбежно будут приняты поправки в Конституцию, в том числе снято ограничение двух президентских сроков, будет возможно и продление полномочий президента, и новое расширение полномочий исполнительной власти в ущерб законодательной. Поэтому очень многие не заинтересованы в победе "Единой России". Думаю, что даже в Кремле не все этого хотят. Там есть разные группы и разные люди, которые не получат гарантий, что завтра эта огромная власть не окажется в совсем других руках и не будет направлена против них. Кроме того, в стране существуют элементы гражданского общества, пусть еще довольно слабые, например, ядерные электораты "Яблока" или СПС. Даже коммунисты играют позитивную роль, как противовес авторитаризации страны.

Очень жаль, что правящая группа осознанно избрала этот путь. Они хотят прийти всерьез и надолго, чтобы эта власть передавалась из поколения в поколение. Фактически с 1991 года в России у власти находится одна группа, в отличие от Польши, Венгрии, стран Балтии. И, как минимум, до 2007 года она будет оставаться правящей. В России есть опасность развития мексиканского сценария, когда на десятилетия установится авторитарный коррумпированный режим, монополизирующий и экономику, и общество, и политическую жизнь.

Остаются шансы на то, что этот режим будет расшатан и произойдет реформа политической системы. Для того чтобы этот шанс воплотился, крупному бизнесу надо рискнуть и уже на этих парламентских выборах вложиться в СПС и "Яблоко" и помочь им набрать максимум голосов. Если либеральные партии смогут получить серьезную финансовую поддержку, то у нашей демократии останутся шансы на выживание. Если же бизнес струсит и решит подождать до 2007 года, то велика вероятность того, что к этому времени все будет намного хуже. И даже если сейчас найдутся деньги на поддержку либеральной оппозиции, то вполне возможно, что их не дадут использовать. Например, во время парламентских выборов 1999 года у партии "Наш дом - Россия" были деньги, но мы не имели доступа к телеканалам, потому что все эфирное время по разнарядке сверху было отдано "Единству".

Что может разрушить этот режим? Пожалуй, внешний фактор будет способствовать эрозии авторитарного режима. Западные деньги могут расшатывать эту монополию. Но как показывает опыт, они не выходят за пределы бизнеса, как в Китае, где огромные западные вложения никак не способствуют эрозии политического режима, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Поэтому предстоящие выборы крайне важны. В целом ситуация скверная, но, мне кажется, мы должны использовать все наши возможности. Демократия - это, прежде всего, политическая конкуренция, и мы должны поощрять все, что способствует ее свободному развитию.

Александр ИВАНЧЕНКО:
В свое время большевики пошли на силовое удержание власти, потому что у них не было электоральной поддержки. Мобилизационные выборы сегодня невозможны. Я убежден, что монополии "Единой России" на этих выборах не получится. У избирателей стойкий иммунитет против монополии одной партии, который был привит им коммунистами, закрепившими в Конституции 1977 года руководящую и направляющую роль одной партии. Вспомним, как в то время проводились выборы. Каждый гражданин получал бюллетень, в котором была одна согласованная фамилия, а внизу - надпись мелким шрифтом, что в случае несогласия с этой кандидатурой можно ее вычеркнуть. Сама форма бюллетеня заставляла человека проголосовать за конкретного кандидата. Именно такие выборы разрушили советскую государственность.

Опасность монополизации власти присутствует не только в экспертном сообществе, но и в структурах власти. Появляются признаки того, что власть в канун выборов понимает необходимость шагов по сближению позиций общества, партий, исполнительной власти, бизнеса, необходимость консолидации. Именно поэтому финансово-промышленные группы вкладывают деньги в различные партии. Эту объективную потребность понимают и граждане, и бизнес. Подобное финансирование, разумеется, происходит с согласия Кремля и президента. И главную опасность я вижу в том, что законодательно это никак не закреплено.

Владимир РЫЖКОВ:
Борьба на парламентских выборах вполне возможна, вопрос в том, насколько она будет реальна. Но сможет ли кто-то бросить вызов Путину на президентских выборах? Рискнет ли какая-либо крупная финансово-промышленная группа поддержать альтернативную кандидатуру? В нашей президенто-центричной политической системе реальная конкуренция - это, прежде всего, конкуренция на президентских выборах. Она существовала в 1991, 1996 году, в гораздо меньшей степени - в 1999 году. Тогда, после подведения итогов парламентских выборов все были деморализованы успехом "Единства". Было очевидно, что президентские выборы Путин выиграет легко. Поэтому сегодня хотелось бы понять, осмелится ли кто-то поддержать противника Путина на президентских выборах, и если да, то каковы будут последствия?

Виталий ТРЕТЬЯКОВ (политолог, генеральный директор "Независимой издательской группы"): "В России управляемая демократия - объективная реальность, которую надо изучать и использовать ее достоинства и недостатки"
Сегодня мы критикуем Кремль, администрацию президента, Государственную думу, но с первого дня ее существования все демократические журналисты ежедневно, в каждой статье клеймили коммунистов за то, что они были якобы против политики Кремля. Они смеялись над парламентом за то, что депутаты возомнили себя народными избранниками, вообразили, что они могут что-то решать. Я пытался бороться с этим, снимал такие статьи и объяснял журналистам, что они подрывают основы парламентаризма. Пусть сегодня в Думе сидят коммунисты, но завтра ведь туда будут избраны наши единомышленники, и "олигархи" будут колебаться, кому дать деньги на предвыборную компанию, "Яблоку" или СПС.

Мы хотели централизованного контроля Кремля над всей политической системой и всей страной? Действительно, хотели, полагая, что нам нужна слаженная система принятия решений, в которой за все ответственна одна структура. И неужели сейчас решения принимаются неграмотными крестьянами? Нет, их принимают исключительно бывшие советские чиновники, выходцы из комсомольских слоев, молодые активисты, самые наглые, самые активные, не обремененные никакими комплексами.

Я не согласен с тем, что нам предстоят бессодержательные выборы. Да, и парламентские, и президентские выборы 1999 и 2000 годов были абсолютно неконкурентные. Как только в августе 1999 года Евгений Примаков присоединился к ОВР Лужкова, я сразу написал, что теперь и ОВР, и лично Примаков точно проиграют. Уже тогда они не могли конкурировать с партией власти. Поэтому мы не можем говорить о бессодержательных выборах, потому что каждый избирательный выбор куда-то нас уводит.

Я бы, кстати, сказал, что в России неуправляемая управляемая демократия. Думаю, сейчас сталинизм не возникнет, а если и появится, то его инициатором станет не политический деятель, а финансовая группа. Прежде чем говорить об управляемой демократии, следует проанализировать текущую политическую ситуацию и существующие тенденции. Ведь странно до сих пор верить в то, что в ближайшие сто лет Немцов или Хакамада смогут получать на выборах по 40% голосов избирателей. Такого не будет, потому что это - вопрос волеизъявления населения на выборах. Я не считаю, что результат президентских выборов определен уже окончательно. Продолжаются закулисные интриги. Да, в нашей политической жизни много византийского, но все-таки она есть. Нельзя сказать, что все пути закрыты и уже ничего нельзя сделать. Государственной думе никто рот не затыкал. Любой депутат может выйти и сделать заявление. Но почему они этого не делают? Почему никто не может ничего сказать, ничего предложить?

В этом виноват не Путин и не политика Кремля. Приведу последний пример. Недавно в "Российской газете" вышла моя статья "Русский Кавказ". И вот Верховный Совет Северной Осетии - Алании принимает постановление о том, что это вредная статья, которая клевещет на все кавказские народы, и что Виталий Третьяков никогда не был специалистом по Кавказу. При этом президент Северной Осетии - Алании Александр Дзасохов лично вручил мне удостоверение заслуженного деятеля культуры Республики Северная Осетия - Алания, и, конечно, теперь он в этом виноват. Задумаемся, что заставило парламентариев Северной Осетии - Алании собраться и принять такое решение? Ведь не Путин и не Сурков? Работает прежняя система правящего класса, которая не была переломлена ни Ельциным, ни Путиным, ни Сурковым.

От Николая II и Иосифа Сталина до Брежнева и Ельцина менялось многое, но правящий класс оставался прежним. В России управляемая демократия - объективная реальность, которую надо изучать и использовать ее достоинства и недостатки. Периодически эта система взрывается, как в 1917 или в 1991 годах. Но это лишь один из механизмов ее существования. Поэтому я стараюсь смотреть на текущие процессы, как на объективные. И я не могу говорить о контроле над всеми СМИ хотя бы потому, что помню слова Анатолия Чубайса, который, будучи главой администрации президента, в 1996 году сказал группе главных редакторов: "У вас есть хозяин вашей газеты? Будете выполнять его распоряжения. А не будете, кости будут трещать". Никто не заставлял его в тот момент говорить такие слова.

Большая вина за сохранение этой системы, безусловно, лежит и на народе. Наш народ удивляет своей пассивностью. Он не пришел на выборы президента в 2000 году. Недостаточно участия, недостаточно кандидатов, слабые программы. Судя по всему, такая "обломовщина" - главный российский комплекс, в том числе и нашей политической жизни. Поэтому я вполне понимаю власть, которая вынуждена использовать ресурс управляемой демократии.

В нынешнем разговоре вообще никто не упомянул продолжающийся в стране передел собственности. С этой точки зрения стратегическая цель тех, кто сегодня находится на ведущих руководящих постах, состоит совсем не в том, чтобы укрепить свою власть и сохранить ее как можно дольше. Вряд ли кто-то из тех, кто пришел в Кремль пять лет назад, хочет быть похороненными в кремлевской стене или стать пенсионером всероссийского значения. Они не хотят всю жизнь получать скромную чиновничью зарплату. Они хотят уйти в бизнес и готовятся к этому. Поэтому и продолжается передел собственности. И система управляемой демократии, как бы ее не клеймили, позволяет его контролировать, оставляя собственность в руках представителей правящего класса. Это - их основная текущая задача.

Что касается парламентских выборов, то давайте представим, что они пройдут демократично. Кто на них победит? Думаю, что коммунисты с несколькими сателлитами соберут от 30% до 50% голосов избирателей. В 1996 году и демократы, и правящий класс пошли на все, чтобы не допустить демократичной смены президента. Так давайте проведем демократические выборы сегодня. Но я и не уверен, что все политические игроки к ним готовы. Здесь прозвучала мысль, что именно коммунисты, начиная с 1991 года, спасали российскую демократию. К честным выборам в первую очередь не готовы наши правые партии. Они хотят, чтобы коммунисты получили на несколько процентов больше голосов, чем "Единая Россия". Это позволит им уесть Кремль. В России оппозиционер не хочет сидеть в тюрьме, а хочет ездить на "Мерседесе" с мигалкой и регулярно наносить визиты в Кремль.

Кроме того, Россия вписывается в общемировой сложный исторический процесс перехода от демократии к новой, пока еще неясной политической системе. Но мы постоянно запаздываем и со старыми лозунгами входим в новую ситуацию, а от этого лишь еще сильнее путаемся. Повторю, что сегодня у меня меньше всего надежды на людей. Почему в этом избирательном цикле не появилось ни одной новой политической фигуры? Неужели из-за происков Кремля? Нет. Неужели Путин - это универсальный ум, взявший все лучшие идеи и обескровивший русскую философскую и политическую мысль? Нет, он использует лишь самое банальное, лежащее на поверхности. Где же остальные? Проблема не только во власти и не только в народе. Просто все получили то, что хотели. Журналисты, интриговавшие против коммунистов, получили контролируемый парламент. А журналисты и политики, которые интриговали против СМИ, получили контроль над собой и над своими СМИ.

Это можно считать началом диктатуры, а можно - обретением политического опыта. Постоянно буксующая система не требует включения рычагов управляемости. Она либо буксует, либо дает нежелательные результата. В 1996 году управляемая демократия сработала. Но потом те же, кто заставил ее сработать, стали говорить, что она никуда не годится. Давайте честно скажем, что сегодня она плоха только потому, что находится чужих руках. Хотя я абсолютно исключаю, что "Единая Россия" в новом парламенте может получить конституционное большинство.

Владимир РЫЖКОВ:
По спискам они могут получить меньше, но добрать большинство из независимых депутатов. Таким образом Леонид Кучма обеспечил себе большинство во время последних выборов в Верховную Раду Украины.

Виталий ТРЕТЬЯКОВ:
Такие комбинации возможны, и это нормальный процесс. В условиях современного мира, при всеобщем цинизме, идеальной демократии давно уже нет даже на Западе. На каждого президента можно открыть дело о коррупции. Давно должны были быть сняты со своих постов и Ширак, и Буш, и Берлускони, а в свое время - и Клинтон. На этом фоне не надо быть пессимистами и говорить, что мы самые плохие. Да, мы очень своеобразные, и у нас действительно чрезмерные амбиции: мы хотим сразу же соответствовать лучшим образцам, но не умеем и не желаем свое собственное поведение превращать в реальность.

Андрей ФЕДОРОВ:
Могут ли в стране появиться факторы, которые изменят эту ситуацию?

Виталий ТРЕТЬЯКОВ:
Пока я не вижу тенденций к выходу из нынешней ситуации. Есть ряд проблем, которые не могут и не хотят решать ни Путин, ни интеллектуалы. О части из них сегодня уже говорилось. Довольно сложная ситуация в Чечне с референдумом и с выборами президента, особенно в связи с опасностью легитимации власти Ахмада Кадырова, сегодня занимающего пост главы администрации Чечни. Так мы получим второго Масхадова, если не хуже. Именно такие ситуации показывают, что нынешняя политическая власть не всесильна. Она не может сформировать авторитарный режим, как не могут и многое другое. Они не могли бы делать и то, что они делают сейчас, если бы наш политический класс рождал новых людей и новые идеи. И здесь не так важно то, что кого-то не пускают в СМИ. Возможность заявить о себе всегда есть. В течение года Явлинский жаловался, что его не пускают на федеральные телеканалы. Сейчас он появился на телеэкранах, но по-прежнему не говорит ничего нового.

В России сегодня нет тотального контроля, потому что власть не умеет контролировать и решать все проблемы. Но в то же время не рождаются ни сахаровы, ни солженицыны? Сегодня ведь больше возможностей, чем при советской власти, говорить, выступать, голосовать. Может быть, просто все этим довольны? "Олигархи" получили свое, кремлевские деятели - свое, а народ - свое. В советское время политическая система скреплялась определенной идеологией, сейчас даже она не требуется. Все довольны, поэтому даже если у нас и плохой строй, но, во всяком случае, никого он не угнетает. В этом и есть парадокс, загадка. Я полагал, что за этот четырехгодичный цикл должна была появиться новая фигура. Но борцы за свободу из СПС не решились даже в 1999 году выставить свою кандидатуру на президентских выборах.

Евгений ЯСИН:
Мы получили исчерпывающее описание ситуации с точки зрения политологов. Во втором блоке обсуждения об этом же будут говорить специалисты по институциональным и правовым проблемам. Я хотел бы обратить их внимание на основной, по моему мнению, вопрос: каких механизмов не хватает для более эффективной работы нашей политической системы?