СТЕНОГРАММА

общественных слушаний на тему: «Тенденции и противоречия в правоприменении Федерального закона «О политических партиях»

 г. Москва, 26 сентября 2006 г.

 (часть 4)

Часть 3

Иванченко Александр Владимирович:

Для того, чтобы завершить первый круг, из заявленных выступающих у нас остались Жебровский Станислав Михайлович и Пряхин Георгий Владимирович.

Жебровский Станислав Михайлович (заместитель председателя Народной партии РФ):

Я являюсь представителем Народной партии. С тем, что здесь обсуждалось, мы сталкивались. И милиция ходила по членам партии, и снимали с выборов. Пример, за что снимали? За разжигание социальной розни. В чем это выразилось? Выразилось в том, было письмо на имя Президента, в котором осуждались действия милиции в отношении регионального отделения и ее кандидатов в депутаты Калининградской областной Думы. Это письмо было направлено Президенту и было опубликовано. Так вот, по требованию ЛДПР в этом усмотрели разжигание социальной розни в отношении милиции. Был суд, который усмотрел в этом социальную рознь, сняли с партию с выборов. Там же сняли кандидата–одномандатника за то, что он раздавал визитки, оплаченные не из избирательного фонда, на которых указывался адрес. Но он же является действующим депутатом областной Думы, адрес Думы и телефон. Значит, это использование административного ресурса. То есть через все проходили, с этим сталкивались. И правоприменительная практика, конечно, удручает.

Мне хотелось бы сделать одно предложение. Опираясь на слова Юрия Альбертовича, что со всем этим делать. Конечно, это не решает всех проблем, но давайте использовать то нагнетание страстей по политическим законам, по закону о партиях, в определенном смысле перерегистрацию как бы используем в свою пользу. Когда было 137 партий, то собирали подписи, залоги. А сейчас, когда такими драконовскими мерами число партий будет ограничено, давайте выступим, здесь есть депутаты Федерального Собрания, с инициативой отменить сбор подписей и какие бы то ни было взносы. Сначала все партии в первой, второй Думе собирали подписи для того, чтобы зарегистрировать списки. Потом сказали, что те, которые уже в Думе, могут не собирать. Давайте распространим это на все партии. Теперь партий немного, и отменить вообще избирательный залог и сбор подписей в поддержку кандидатов на всех уровнях. Давайте такой закон инициируем, депутаты есть в Госдуме. И можно параллельно с тем, что Тюлькин предложил, провести общее совещание в Думе по правоприменительной практике. Показать на конкретных фактах. И когда эти факты превращаются в смех, это производит свое впечатление.

По-моему, это самое откровенное собрание на протяжении полутора–двух лет. Или это приближение 2007 года, или уже прорвало. Спасибо за приглашение на мероприятие. Я хочу у присутствующих здесь оптимистов, если такие есть, немного развеять надежды на разницу между Верховным Судом и Таганским районным судом. Если есть установка, а она несомненно есть, то Верховный Суд отрабатывает еще с большим блеском, чем Таганский либо Басманный. Мы только что, полтора часа назад, с мои коллегой Самохваловым проиграли дело по нашей Калининградской организации, по совершенно абсурдным поводам закрыли организацию. Весь суд длился 5 минут, из которых наибольшая часть времени ушла на заслушивание постановления. Тут надежд особых нет. Мы – страна назначенцев, конечно. В свое время Борис Николаевич назначил 11 олигархов, вот сейчас нам стараются навязать, чтобы в Думе, парламенте вообще было 11 человек. Все те же самые. Если учесть, что мы закрываем рот в первую очередь бедному населению, то это чревато страшными последствиями.

У меня есть опыт, я в свое время был помощником Горбачева. Я не знаю, когда у нас был коммунизм, но я знаю точно те полгода, когда у нас была демократия. В наморднике хорошо умирать, но жить, наверное, невозможно. И наша власть имеет просто генетический дар просто заниматься дурью и глупостями, мелочами. Типа снятия номерных знаков с флагами, когда половина населения страны до райцентра едет в больницу на “Кировце”. Или милиционеры, которые ходят и бабку спрашивают: в какой ты партии состоишь, за что ты борешься?

Предложения были толковые у людей, выступавших до меня. Просто донести эту громадную тревогу, власть надо элементарно запугать. Здесь вспоминали будапештские события. Власть же разумна, она самодостаточна и сама себя охраняет. Если так дело пойдет дальше, никаких правил не будет. Все правила полетят к чертовой матери. Поверьте. И будут вешать только потому, что в галстуках. Не будут спрашивать, в какой ты партии.

После семнадцатилетнего перерыва я недавно был в Китае. И по старой памяти пригласили меня на прием во Всекитайское собрание. Мне дали приглашение. И там написано: Всекитайское собрание, на прием и т.д. Но адреса там не было. Хотя все по-китайски было написано. Я водителю–китайцу даю это бумажку, говорю: довези меня туда. Он мне отвечает: я не знаю, где это находится. Это самый высший показатель демократии. Китаец–таксист не знает, где у него находится парламент.

Когда наша власть будет заниматься действительно серьезными вещами, а не выяснением того, в какой ты партии. Я не согласен, что есть маленькие, большие партии. Истина ведь приходит не всем сразу. Истина, как правила, приходит меньшинству. А когда истиной овладевает большинство, это уже, как правило, порок. Спасибо за собрание, за приглашение. Нас всячески уговаривают подписывать какие-то пакты о ненападении друг на друга. Я думаю, что подписать надо о коллективной обороне. Нас просто прижмут, и больших, и маленьких, по одному. Я согласен участвовать в тех мероприятиях, которые предлагаются. Документы, которые вы нам раздали, показывают, что, может быть, 11 независимых у нас тут есть.

Я долго думал, что говорить в своем выступлении после того, как было сказано почти все. Но, послушав выступление Сергея Маркова, я понял, на что надо обратить ваше внимание. Дело в том, что есть такая точка зрения, что общественно-политические процессы происходят либо в соответствии с теорией заговора, либо в соответствии с теорией бардака. Иными словами, все, что происходит, является или же результатом каких-то продуманных действий, или же, наоборот, результатом бездействия и хаоса. Большинство тех, кто здесь выступал, исходили из теории заговора. Сергей Митрохин, Владимир Рыжков сетовали на то, что кто-то совершает неправильные действия, осуществляет некую атаку. А Сергей Марков совершенно четко сказал, что да, в законодательстве о выборах есть спорные моменты. Но они появились не из-за того, что власть специально все так продумала. У вас самих масса недоработок. И тем самым Марков подчеркнул, что в этом случае преобладает теория бардака.

Вы, наверно, заметили, что на нашем круглом столе не присутствовал ни один представитель власти. При всем уважении к ФРС, это не совсем та власть, с которой надо было бы обсудить много вопросов. Никто из тех, кого здесь так критикуют, – в лице парламентского большинства, Администрации Президента или судебной системы, – сегодня в дискуссии не участвовали, что само по себе демонстрирует отсутствие доверия друг к другу у фигурантов процесса. Конечно, можно считать, что мы не доверяем власти, потому что у нас тяжелая паранойя – и у Надеждина, и у Рыжкова, и у Белых, и у Митрохина. Но мне кажется, что причина несколько в другом. Не было ни одного серьезного прецедента, который бы позволил нам говорить о том, что, есть просто какие-то системные недоработки, а не теория заговора. Если бы было решение Конституционного Суда о признании неконституционными норм по назначению губернаторов, если бы иные инициативы, которые вносились в Конституционный Суд, были признаны правильными. Если бы были такие прецеденты, наверное, мы бы здесь по-другому разговаривали. Пока ни одно решение не позволяет говорить о том, что просто некая неразбериха, результат нескоординированных действий. Именно поэтому мы чаще обращаемся в Страсбург, нежели в наш Конституционный Суд. Потому что, если все происходит действительно по теории заговора, то и Конституционный Суд – элемент того же заговора. Пока не будет создано прецедентов, которые позволят нам говорить о том, что возможны ситуации, при которых в судебном порядке может быть признана правота или неправота обеих сторон, а не только одной – власти, все наши декларации, принятые на круглых столах, не будут иметь никакого значения. К сожалению, здесь нет тех людей, которые реально принимают решения – в Конституционном Суде, в Государственной Думе и Администрации Президента.

Иванченко Александр Владимирович:

Я эту реплику воспринимаю, в том числе и в наш адрес, как организаторов. Я хотел для корректности сказать, что у нас есть приглашенные из ФРС, есть приглашенные представители Администрации Президента, которые никогда не уклоняются от круглых столов, которые мы проводим. Есть представители законодательной власти в лице ряда депутатов. Никита, я обещаю, что мы самым внимательным образом проработаем все, что здесь было сказано. И я вам обещаю, я тоже человек, отвечающий за свои слова, как и вас призываю к ответственности, так и вы меня вправе призывать к ответственности, мы будем встречаться по итогам этого круглого стола со всеми представителями, которые имеют непосредственное отношение и к принятию закона, и к его правоприменению. В том числе в Администрации Президента, в Центральной избирательной комиссии, и в Правительстве. Мне кажется, что есть определенные симптомы того, что власть чувствует всю перегретость ситуации, которая создана то ли в результате заговора, то ли в результате бардака. Но хрен редьки не слаще. Следующее слово Шибановой Лилии Васильевне.

Шибанова Лилия Васильевна (исполнительный директор Ассоциации “ГОЛОС”):

Коллеги, здесь, конечно, больше представителей партии. Поскольку я представляю Ассоциацию в защиту прав избирателей, то хотела бы обратить внимание на вопрос немного с другой стороны. Господин Марков четко сформулировал все свои представления о политическом устройстве нашего парламента и будущих выборов. Все время ссылаясь на мысль о нуждах России. Но почему господин Марков присвоил себе право трактовать это с точки зрения России? Это, наверное, власти нужно. Власти нужно, чтобы была либеральная оппозиция. И он посетовал на то, что она такая несчастная. И, оказывается, власти даже нужна левая оппозиция. Наверное, не КПРФ, что-то совокупное “Родины” с Мироновым. Это как бы некая такая позиция.

Давайте посмотрим со стороны избирателя. А что нужно избирателям? Почему у нас сегодня такая кризисная ситуация с партийной системой и с правоприменением закона о политических партиях? Партийная система предполагает некую самоорганизацию граждан, но активных граждан, которые хотят непосредственно участвовать в политике. Таких активных граждан много не бывает. Потому что участие в политике – это профессиональная деятельность. Такая же профессиональная, как занятие наукой, бизнесом и прочим. И профессиональных политиков бывает мало, потому что это некое стремление конкретных граждан. Массовых партий в этом плане быть не может, потому что массовая партия предполагает массу людей, которые хотел бы заниматься политикой. Не хотят наши граждане в своей массе заниматься политикой, и это нормально! Соответственно, закон о массовых партиях противоречит самому желанию граждан участвовать в политике. Поэтому партии должны быть по численности небольшие, а формирование сторонников партии – это уже активная политическая деятельность самой партии.

В России, к сожалению, партия строится совершенно по другому признаку. У нас есть бюрократические партии, есть лидерские партии, корпоративные немножко были, но они как-то вымывались. Были национальные партии, которые на региональном уровне очень хорошо сыграли. Фактически почти нет идеологических партий – то, что являлось бы основой партийной системы. Если нашей власти нужно несколько сильных идеологических партий, а г-н Марков акцентировал внимание на то, что нужно несколько сильных идеологических партий. Левые, либеральные, центристские. А нужно ли несколько сильных идеологических партий?! Это что, мы каждые выборы будем просыпаться с ужасом о том, где мы проснемся после выборов?

У партий совершенно другая функция. Партия есть некий инструмент, через который граждане идут во власть. Этот инструмент позволяет провести избирательную кампанию менеджерами и активными политиками. Дальше у партии есть другая, общественная функция. Критиковать власть и формировать через оппозиционность некой альтернативы тем политическим решениям, которые принимаются. Именно за счет того, что есть оппозиция, есть возможность постоянной критики, есть постоянная возможность выбора альтернативных решений с одной стороны и предложение этих альтернативных решений, и с другой стороны – это постоянное обращение к своему избирателю, срез – а чем недоволен избиратель? Чем он недоволен, на чем можно сыграть? На чем можно выиграть следующие выборы? Это значит, что все время срез этого недовольства избирателя выплескивается через новые альтернативные предложения. И если партии этим не занимаются, тогда общественный смысл этих партий вообще исчезает. Остается только политический аспект – продвижение активных политиков во власть. С моей очки зрения, кризис политической ситуация даже не в законе о политических партиях, даже не в правоприменении этого закона, этих тенденций, которые мы безусловно видим. А кризис в самой политической системе, когда политические партии не выполняют своей общественной роли в обществе. На это я бы хотела обратить ваше внимание.

Иванченко Александр Владимирович:

У меня еще три докладчика: Захаров Алексей Константинович, Каюнов и Гущин. И подводим черту. Мы работаем уже 3 часа.

Захаров Алексей Константинович (ответственный секретарь политсовета РПР)

Уважаемые коллеги! Я приведу слова одного политолога, недавно опубликованные им в своем дневнике. В “Живом журнале”. Он сказал, что одно дело знать, что власть зажимает политические партии, а друге дело посмотреть, как грязно она это делает. Только тогда, когда вы берете в руки фактуру и смотрите, как происходит процесс удушения и зачистки политического пространства, чисто с юридической точки зрения, только тогда вы начинаете понимать масштаб бедствия. В этой связи надеюсь на то, что Александр Владимирович выполнит свое обещание и передаст часть наших материалов в государственные органы. Оппонирую к главному правоприменителю закона о политических партиях на сегодняшний момент. Когда наступают выборы, это Центризбирком. А когда выборов нет, это Федеральная регистрационная служба, которая, по сути, и вершит дела на этом поле и осуществляет правоприменительную практику. Господин Жафяров сделал одно фундаментальное утверждение. Он говорит, что судебная практика подтверждает их правоту: “Вы нас можете как угодно критиковать, но “басманное” правосудие нас поддерживает”.

Уважаемые господа, позвольте вам привести статистику. По Республиканской партии за последний год ФРС подала 17 исков о ликвидации региональных отделений, 4 из них были инициированы нами самими, т.к. в ряде случаев проще создать региональное отделение заново, чем модернизировать старое. Поскольку в условиях правоприменения чаще бывает проще ликвидировать ныне существующее отделение и создать его заново там, где оно компрометирует деятельность партии, нежели преобразовать его по тем правилам, которые установила Федеральная регистрационная служба. В 4-х случаях мы действовали заодно, а в 13 – спорили, из этих 13 случаев суды удовлетворили два иска Федеральной регистрационной службы по отмене регистрации о ликвидации региональных отделений. В 11 случаях эти иски не удовлетворены. В одном случае Федеральная регистрационная служба сама забрала свой иск назад, а в шести – ей отказано в регистрации, в четырех – разбор полетов продолжается. Итак, на сегодняшний момент ФРС проигрывает с разгромным счетом 2:7. Более того, четыре раза процесс выходил на высший уровень – в Верховном Суде РФ. Здесь счет 0:4. Федеральная регистрационная служба в Верховном Суде проиграла все четыре процесса. Таким образом, если оперировать к региональной статистике, то ФРС в судах не находит поддержки. И ссылка на правоприменительную практику, скорее всего, на судебную практику скорее свидетельствует против Федеральной регистрационной службы, нежели “за”.

А теперь давайте коснемся главного узлового противоречия между трактовкой закона. На мой взгляд, в законодательстве дело обстоит не так плохо, как непосредственно в правоприменении. Федеральная регистрационная служба во всех случаях утверждает, цитируя положения подзаконных актов, что она вправе запрашивать необходимые ей документы для принятия решения. Это дословно то, что записано в Положении о Федеральной регистрационной службе. А вот что, я цитирую дословно, написано в законе “О политических партиях”. Уполномоченный, федеральный уполномоченный орган не вправе требовать от политической партии предоставление документов, не предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, для государственной регистрации, где дан исчерпывающий перечень документов. Таким образом, правоприменение таково, чиновник говорит: я имею право на все. Закон жестко ограничивает права Федеральной регистрационной службы. Аналогичная запись есть в федеральном законе о регистрации юридических лиц, прямо запрещающая требовать документы помимо строго определенного перечня. Федеральная регистрационная служба, оперируя тем, что она имеет право на проверку, да – в процессе проверки она имеет больше полномочий запрашивать, но это не имеет отношения к регистрации. Вы зарегистрируйте сначала, а потом обжалуйте в суде через регионы, если вам что-то не понравилось. Правоприменительная практика диаметрально противоположная.

Значит, замкнутое колесо, которое было создано сегодня в результате неправомерных действий Федеральной регистрационной службы, выглядит так. Нам отказано, Республиканской партии отказано в регистрации 10 региональных отделений. На том основании, что у нее нет лиц, уполномоченных подписывать документы. А уполномоченных лиц подписывать документы Федеральная регистрационная служба сама умышленно не вносит в реестр. Вот это и есть технология зачистки. Прямое нарушение двух федеральных законов. Трактовка федерального закона таким образом, что мы имеем дело на все, а запрет закона мы не считаем нужным для себя, не считаем для себя обязательным. И все это находит в ряде районных судов поддержку.

Правда, судебная система медлительна, разные суды дают различное толкование закона. И в этой связи если Независимый институт выборов будет подводить итоги, то очень важно было бы, чтобы нами был разработан текст обращения в Верховный Суд с требованием обеспечить одинаковое прочтение закона как на федеральном, так и региональном уровнях, что является компетенцией и обязанностью Верховного Суда. Сегодня это бич. Как это случилось с “Яблоком” в Карелии? Сначала ФРС зарегистрировала устав, а через месяц дала справку, что их надо снять, потому что они пунктуально выполнили свой устав. Точно так же случилось с Новосибирским отделением Республиканской партии. Сначала ФРС зарегистрировала региональное отделение, а потом отменила свое собственное решение, потому что сама не внесла надлежащих лиц в реестр. Мое предложение к тем, кто будет обобщать материалы. Подготовить обращение в Верховный Суд с обобщением судебной правоприменительной практики и с требованием обеспечить одинаковое прочтение и строго следования федеральным законам в практике Росрегистрации.

Иванченко Александр Владимирович:

Я должен принести извинения, коллеги, у нас слово просил от Российской партии Жизни Сергей Магарил. Хотел бы ему слово предоставить.

Уважаемые коллеги, прежде всего я приношу извинения, к сожалению, первый заместитель председателя партии Николай Владимирович Левичев в настоящее время защищает наши интересы в Верховном Суде и поэтому не смог прибыть лично. К тому, что сказали уважаемые коллеги относительно правоприменительной практики, в частности, было выразительное выступление Алексея Захарова, добавить нечего. Российская партия Жизни будет участвовать во всех мероприятиях, направленных на защиту прав избирателей, прав политических партий. Я хотел бы высказать несколько суждений по тем проблемам, которые были затронуты в сегодняшней дискуссии. В частности, Сергей Митрохин четко сформулировал связь между необходимостью политической оппозиции и вообще возможностью сохранения государственного суверенитета. Проблема в том, чем наполнен суверенитет. Суверенитет Советского Союза была незыблем, его никто не оспаривал. Он был абсолютно защищен. Что сокрушило суверенный Советский Союз? Его сокрушил политический монополизм. Я думаю, что мы с вами не все делаем, чтобы донести эту очевидную мысль до массы избирателей. Наш суверен не так давно, буквально на днях, в опросе “Левада-центра” заявил в количестве 87%, что он не имеет возможности влиять на власть. Фактически это означает, что он снимает с себя всякую ответственность за то, что происходит в стране. Последствия достаточно очевидные. Вектор событий в такого рода результатах явлен воочию.

Хотел бы взять под защиту идею финансирования, по крайней мере, частичного финансирования политических партий из государственного бюджета, апеллируя к опыту Федеративной Республики Германия. Еще в середине 60-х годов в Конституционный Суд Германии поступил иск, на каком основании партии получают финансирование из национального бюджета. Конституционный Суд Германии вынес вердикт: деятельность политических партий позволяет, по крайней мере, содействует формированию высших органов национального государственного управления. И на этом основании они имеют право на возмещение тех затрат, которые связаны с этим процессом. Совершенно очевидно, что политические партии напрямую участвуют, содействуют формированию законодательной ветви власти на федеральном и региональном уровне.

И последнее соображение в отношении массовых политических партий. В Швеции 8 млн. натуральных шведов, 1 млн. эмигрантов. Социал-демократическая партия Швеции 270 тысяч человек, плюс-минус чуть-чуть. В девятимиллионном мегаполисе под названием Москва есть что-нибудь близкое? Я думаю, что превращение нищей, бедной, аграрной периферии Европы в современное индустриальное высокоразвитое благополучное государство во многом связано с реализацией идей социал-демократической партии Швеции.

Исходя из того, что говорили предыдущие выступающие, можно выделить два компонента. Во-первых, анализ весьма плачевного текущего состояния. Во-вторых, предложение обратиться с пожеланием некоторых изменений к лицам и организациям, которые не только в них не заинтересованы, которым эти изменения прямо невыгодны. Этого, очевидно, достаточно. Я хочу предложить вариант действий, который не требует обращения с челобитными. То есть, по существу, нам предлагались челобитные.

Сначала небольшая историческая справка. На самом деле законодательство, не законы, подчеркиваю, а законодательство о политических партиях реально существовало до 2001 года. Оно было просто инкорпорировано в закон об общественных объединениях, и там специально, чтобы общество не смущать, был введен термин “политические и общественные объединения”. И что существенно, туда постарались внести, учесть мировой опыт. Поскольку никто не считал себя вправе решать, что будет лучше для России, то там были даны возможности создавать партии, это по любым принятым в мировой практике принципам политических партий, в том числе появилась возможность создавать неполитические, типа КПСС. Судя по тексту закона о политических партиях, я согласен с Рыжковым, есть закон о запрете политических партий, даже судя по высказываниям первых двух выступающих, закон действующий о политических партиях был целиком и полностью построен на анализе переписывания деятельности КПСС, которая отродясь политической партией не являлась. Поскольку она в политическом процессе никогда не участвовала. С момента появления своего названия хотя бы. Есть определенные позиции для отступления.

Но теперь возникает вопрос: что можно сделать? Сейчас у нас ситуация мышеловки, в которую легко войти, но очень трудно выйти. Защелкивание – то, что называется обратной положительной связью в технике. Напомню, что граната действует по принципу обратной положительной связи. Поэтому это не всегда положительные вещи – положительная обратная связь. Нормы законодательства направлены на то, чтобы сохранить у власти тех, кто не представляет интересов, у нас уже люди понимают, что их интересы не представляют. Поэтому обращаться к ним совершенно бессмысленно. Но они все-таки не слепые и не глухие. И хотя спикер другой организации сказал, что парламент – не место для политических дискуссий, он, очевидно, полагает, что место для политических дискуссий – это более приемлемые баррикады, подвалы и тому подобные места. Но самому ему на баррикады идти не хочется. Особенно не хочется, чтобы его туда вытащили.

Что, на мой взгляд, в нынешней ситуации попробовать сделать? Надо попытаться акцентировать и более звучно донести до сознания. Возможны разные варианты. Я хочу предложить вниманию присутствующих такую вещь. В законе избирательном у нас сейчас есть одна абсолютно уродливая норма, которая состоит в том, что человек, пришедший на избирательный участок на выборы, взявший бюллетень, но не опустивший его в урну, считается принявшим участие в голосовании. На самом деле, очевидно, что он не голосовал. Причем, не голосовал не потому, что он ленивый. Он же не ленивый, он пришел. Он не голосовал, потому что в этом и выражается его воля. Мне кажется, что имеет смысл ему сделать определенную провокацию. Люди приходят, забирают бюллетени, а потом подают в суд иск, доходя до Верховного, Конституционного, а, может, и Страсбургского суда, с требованием, чтобы их исключили из учета числа принявших в голосовании.

У нас везде и всюду предусмотрены барьеры явки. При этом воспользоваться ими реально для бойкота, как мы все прекрасно понимаем, можно только теоретически. Если вы не придете на участок, ваш бюллетень так или иначе окажется в урне, особенно если явно будет не хватать для преодоления барьера. Мы все практики, не будем ссылаться на норму закона. Будем ссылаться на практику. Если попытаться сделать такого рода провокацию, понятие провокации существует и в медицине, это не обязательно что-то патологическое, зловредное. Мне кажется, что если это успеть достаточно быстро сделать, я подчеркиваю – достаточно быстро сделать, то к 2007 году есть основание заставить задуматься. Что если люди не увидят в бюллетенях того, за кого они хотели голосовать, то они могут официально сделать выборы несостоявшимися. При этом важен тот аспект, что это будет тот бойкот со стороны людей, со стороны избирателей. Призвать политические партии бойкотировать выборы – это малоестественный призыв. На то и существует политическая партия, чтобы участвовать в выборах. Для чего она еще может существовать? Тогда она не политическая партия, тогда она внесистемная. Но бойкот гражданами, всякие оранжевые, белые цвета в глазах кое у кого мельтешат вместо кровавых мальчиков, оранжевые мальчики. Вот таким образом можно заставить их мельтешить гораздо ярче.

К вопросу о законодательстве. Кстати, в тех законодательных нормах презюмировалось неявно, что основной критерий результативности партии – это ее результат на выборах. Но отнюдь не количество членов или что-то в этом духе.

В заключение позволю привести одну историю. В Центральной избирательной комиссии, не буду называть поименно, есть очень колоритный сотрудник, лицо кавказской национальности. Но не член Центральной избирательной комиссии. Когда ее новый человек, незнающий, спросил: не является ли она членом Центральной избирательной комиссии, она ответила: “нэт, я ее мозг”. Это к вопросу о членстве в партии. Спасибо.

Иванченко Александр Владимирович:

У меня последний выступающий, самый терпеливый, самый постоянный, Гущин Виктор Викторович, политолог, публицист.

Гущин Виктор Викторович (политолог):

Хочу предупредить коллег, что обычно я выступаю от собственного имени, поэтому провокационно и крайне категорично. Но на этот раз у меня изменилось предназначение. В данном случае я выступаю как ведущий рубрики “Гражданская дискуссия” сетевого журнала “Интеллигент”; в октябре исполнится ровно год, как мы две темы электорального процесса и политической системы очень мощными экспертными силами осуждали. У нас опубликовано около 50 материалов, некоторые авторы здесь присутствуют. И около 30 наиболее авторитетных экспертов. По обоим этим направлениям у меня информация для вас, аналитического итогового плана.

Начну с того, что вдогонку за Никитой Белых: он сказал, что есть две теории – заговора и бардака. Но помимо двух теорий есть еще один закон. Это закон генетического стремления власти к своему абсолютному воплощению. В каких бы формах она не осуществлялась, восточная деспотия или самая цивилизованная демократия, в конченом итоге генетическая потребность воплотиться в абсолютную форму характерна для любой власти. И вот именно этот закон о политических партиях, с точки зрения коллективного экспертного сообщества, которое активно обсуждало эти темы, мы считаем этот закон ярким выражением стремления российской власти. Не только власти оппозиции, но и всю партийно-политическую и общественно-политическую систему превратить в совокупную власть. Поэтому эти все критерии, по которым именно этим является закон, присутствует в самом законе. И в данном случае оппозиция превращается просто в некую имитацию, в некую фактурную, наличие отрицания. Хотя на самом деле это отрицание ни в чем себя реализовать не может, как и представители всех других политических сил.

И теперь конкретно, подытоживая то, что хотелось бы сказать после года обсуждения, не только обсуждения, но и размышления над тем, что мы обсуждаем. Это 5 таких позиций. В данном случае они могут не совпадать с теми суждениями, которые высказывают конкретные представители партий. Более того, в данном случае я буду четко придерживаться экспертной точки зрения, донесу наши выводы до вашего восприятия.

Мы считаем, что в данном случае демократический принцип плюралистического формирования партийно-политической системы себя функционально исчерпал исторически. В данном случае демократия в ее воплощении, как результат партийного соперничества, состязания, утратила свою эффективность. Поскольку утрачена идеологическая альтернатива вообще, существование партийно-политической системы, а партия – это понятие идеологическое. Лилия Васильевна об этом говорила, что это вроде бы утрачено. Но тогда и утрачена необходимость существования самих партий. Но я думаю, что вопрос гораздо глубже, утрачена идеологическая альтернатива и сам выбор возможности сделать идеологический выбор. Почему? Потому что сегодня мы все, посмотрите, как похожи программные заявления партий друг на друга, мы действуем только в одном магистральном направлении. Это товарно-денежные отношения, где главный регулятор и инструмент управления – это деспотия денег. И чтобы вы так не придумывали красиво, ничего не получится, и партии сами по себе утратили ту самую функцию воздействия на власть. Здесь я с Лилией Васильевной не соглашусь. У избирателя на самом деле нет стремления смотреть на партию, как на инструмент его вхождения во власть. Ему, по сути дела, все равно, какая власть, если она хорошо работает. Мы сейчас в этой зоне оказываемся. У населения, которое мы привлекаем к участию в выборах, нет разницы между тем, кто хороший и кто плохой из представителей власти. Она просто смотрит на то, хорошая власть или плохая. И все больше людей приходят к мысли, что власть плохая, независимо от того, кто ее составляет.

Вторая позиция. То же самое происходит и с институтом демократического депутатского представительства. Вообще институт представительства – это цензовая норма. Наряду с теми, которые существовали прежде, это ценз оседлости, материальные цензы, половые, расовые накладывались ограничения. В данном случае ценз представительства – это тоже посредническая форма, родившаяся столетия назад, что трудно было выражать волю непосредственно. Хотя во всех конституциях заложено, что суверенным носителем верховной власти является народ, а ему вместо этого подсовывают представительство, вот избери кого-то. И он будет представлять твои интересы. Чем дальше, тем больше, согласие на такое представительство избирателя утрачивается. Следовательно, утрачивается и авторитет представительной системы власти и депутатский парламентаризм как таковой. Об этом все знают, и тут в констатациях мы все сходимся. Иное дело, в трактовках мы можем расходиться. С нашей точки зрения, мы это наблюдаем.

Зато в пику появляется третья тенденция – желание людей, чем дальше, тем больше, непосредственного вынесения своих требований на улицу и предъявление власти своих требований путем прямой демократии. Мы это видим не только в России. Так было в январе 2005 год с выступлениями пенсионеров. Мы видели это в выступлении студентов во Франции, когда они не к своим депутатам обращались, а наоборот, в пику принимаемым представительной властью законам выходят на улицы и превращаются в достаточно горячие схватки. Эта тенденция нарастает.

Четвертое, на что мы в данном случае обращаем внимание. Эти массовые настроения и недовольство постоянно нарастают, и вот отмена графы “против всех” является довольно красноречивой реакцией власти. Эта графа ей мешает не только формально, но она мешает ей по существу. Потому что это понятие политическое. Я бы даже сказал – больше мировоззренческое. И власти совершенно очевидно, что вокруг именно этого фактора, такого нарастающего недовольства, может стать центром кристаллизации формирования совершенно новой политической силы, стремление которой будет продиктовано снизу. Политики очень любят говорить о том, что только то общественное движение жизнеспособно, которое поднимается снизу. Но как только признаки такого движения появляются, все говорят: нет, это не то, все это нужно отменять. Это не отражает реальных потребностей страны. Более того, это противоречит парламентским нормам борьбы за власть. Все это с порога отрицается и т.д.

По нашим оценкам, сегодня в России совершенно очевидно, что сложились все необходимые предпосылки для российского оранжевого майдана. При умелом действии с массовым сознанием, пока люди смотрят телевизор и читают газеты, они могут быть недовольны как угодно, но когда они выходят на улицу, они выходят для того, чтобы действовать. И здесь поставить вопрос и массовую психологию мобилизовать на действия – тут много зависит от политтехнологов. Я думаю, что в 2007 году, мы все так считаем, российский майдан не состоится, хотя объективные предпосылки к нему есть. Они будут сняты, возможность оранжевого майдана в России будет погашена Президентом. По всей видимости, он отдаст распоряжение о полной отставке Правительства и досрочных выборов в Думу. Потому что объединить разнородные недовольства можно только одним лозунгом “Всех долой!” А если он уберет всех сам, то в данном случае не будет повода для выхода на площади и предъявления каких-либо требований.

И пятое. Если этот майдан не состоится в 2007 году, то после 2007 года мы вступим в период, когда на базе растущего недовольства графу “против всех” отменить можно, но как вы отмените объективную тенденцию нарастания политического недовольства. Это отменить нельзя. И мы знаем, как социологи это знают, есть такой закон Роджерса, который действует неотвратимо, так же как и закон Ньютона. Если статистически констатированное недовольство переваливает за 12%, то неизбежно такие настроения выливаются в процесс самоорганизации. И на этой базе неизбежно возникнут новые политические партии и силы, движения. Не исключаю возможности возникновения именно на базе недовольства, которое в первую очередь связано было с возможностью голосования “против всех”, возникнет новая широкая партия народной оппозиции. Может быть, даже под названием “Партия народного протеста”. Вот из тех публикаций, которые мы сделали, обсудили, мы пришли к таким выводам, о чем я вам и доложил. Спасибо за внимание.

Иванченко Александр Владимирович:

Уважаемые коллеги. Я, как ведущий этого собрания, старался выполнить свои обязанности. Стороны имели возможность высказать свои позиции. Я не смею брать на себя смелость сразу подводить какой-то итог. Любая работа требует времени. Я могу обещать, что к началу следующей недели мы подготовим итоговый документ, который суммирует прозвучавшие здесь предложения, подумаем о формах реализации тех предложений, которые здесь позвучали. Я не думаю, что все выльется в очередные челобитные. В зале все-таки присутствуют профессиональные политики, профессиональные чиновники, которые знают, как устроена власть и как можно с ней разговаривать, как находить какие-то компромиссы. По результатам этого обмена мнений уже есть договоренность о работе с Центризбиркомом, с Федеральной регистрационной службой. Но мне кажется, что есть и очень большой неиспользованный ресурс самих политических партий. Уважаемые коллеги, я должен констатировать, что есть, с одной стороны, великолепные примеры роста профессионализма политических партий. И выступления об этом говорят и конкретная работа в регионах. Но есть и примеры того, что эта кампания по устранению из политической жизни мелких и даже средних субъектов политической жизни имеет под собой бюрократические причины. Потому что барьер в 50 тысяч был установлен как заведомо невыполнимый.

Мы ведем мониторинг деятельности политических партий с 2001 года. И я авторитетно вам заявляю, до 2004 года партии не занимались погоней за численностью своих членов. Они подразумевали, исходя из сложившейся практики, что приговор, оценку им дают избиратели в ходе публичных избирательных кампаний. Неожиданно был изменен вектор деятельности политических партий, их заставили заниматься тем делом, с которым даже государство не могло справиться. Государство на протяжении времени с 93-го года стремилось выстроить государственную партию. И ни разу ни одна президентская партия не получила большинства ни на одних выборах. Вы вспомните выборы 93-го года, там сразу 7 министров были включены в партийный список одной партии, не буду ее называть. Следующие выборы – сам премьер-министр руководил строительством – тоже не буду называть какой партии. Вспомним 99-й год, там стазу две государственные партии боролись за получение этого ресурса. В 2003 году опять то же самое. Но здесь произошло уже прямое искажение волеизъявления избирателей. Уважаемые представители государственных органов сильно лукавили по итогам выборам 2003 года, что у нас, наконец, оказалось сформировано какое-то то ли конституционное, а потом я догадался – суверенное большинство в Госдуме. Но оно было просто сформировано из депутатов–одномандатников, избранных от других партий. Это практика административного строительства правящей партии. И сегодня эта практика продолжается.

Между тем, наша Конституция говорит о том, что РФ является республикой, РФ является демократическим правовым государством и федеративным к тому же. Говорится и о том, кто может эту власть осуществлять – народ в ходе выборов и референдумов. И госорганы. Но перечень этих государственных органов дан исчерпывающий. Это Федеральное Собрание как законодательная власть. Это исполнительная власть и судебная власть. Никаких других государственных органов, которые могли бы от имени народа осуществлять эту власть, Конституция не называет. И не надо изобретать никаких новых теорий и терминов.

Я вспоминаю свой приход на госслужбу. Знаете, из-за чего меня пригласили? Вот говорят: выборы какие-то странные проходят, избиратели у нас какие-то ненормальные. Заходят в зал и берут бюллетень и прямо по ковровой дорожке, минуя избирательные кабины, несут свой бюллетень и под салют пионеров опускают его в урну для голосования. В принципе, нас все устраивает, но нужно найти термин, как бы наши выборы по-другому назвать. И был изобретен термин, в том числе и с моим участием, я тоже грешен – “альтернативные выборы по многомандатным округам с резервным кандидатом”. То есть по многомандатному округу избирали человека. И если он умрет, не дай бог, то место его займет без выборов резервный кандидат, уже избранный по этому же многомандатному округу. На мой взгляд, политтехнологическое изобретение термина “суверенная демократия”, “управляемая демократия” свидетельствует об истощении, прежде всего, интеллектуального ресурса.

Но я оптимист и надеюсь, что мы вместе с вами справимся со всеми трудностями. Со своей стороны, мы найдем возможность повести еще один круглый стол, уже в более весомом формате с участием, может быть, палат Федерального Собрания для выработки предложений, связанных с тем, от чего нужно отказаться в канун парламентских выборов. Но мы сможем это сделать только по завершению региональной октябрьской избирательной кампании, когда проведем мониторинг и подведем детальный анализ итогов этих выборов. И выйдем с этими предложениями ко всем субъектам политической жизни, потому что региональная избирательная кампания является серьезной поверкой той административной модели, от которой, я надеюсь, мы скоро откажемся.

Спасибо всем за активное участие, до следующего мероприятия.