|
ВЕДУЩАЯ:
Спасибо. Следующий выступающий Мажир
Зейтунович Кучмезов, город Нальчик - "Практика
рассмотрения судами избирательных споров,
защита избирательных прав граждан или
результаты выборов?".
МАЖИР КУЧМЕЗОВ, юрист
Ассоциации промышленников и
предпринимателей "Солидарность",
город Нальчик.
Уважаемые коллеги, мое
выступление посвящено судебной практике
рассмотрения избирательных споров, той их
категории, которая связана с оспариванием
итогов голосования и результатов выборов.
Свои выводы и оценки я
основываю на целой серии конкретных дел,
которые я вел и продолжаю сейчас вести в
судах в течение последних двух лет.
Я взял с собой судебные
решения, которые имеются у меня, чтобы
показать их вам. Во всей этой кипе судебных
постановлений речь идет об оспаривании
результатов по одним и тем же выборам –
это выборы депутатов в Государственные
Думы по Кабардино-Балкарскому
одномандатному округу номер 14.
Наше дело
беспрецедентно, прежде всего, по степени
тотальной фальсифицированности выборов. А
в том, что касается поведения судов,
степени обоснованности и законности их
решений, ничего особенного нет. В этом
смысле наше дело вполне сопоставимо со
многими другими делами. Однако у нас, по
моему убеждению, очень ярко и выпукло
проявилась порочность сложившейся
судебной практики. Здесь главная проблема
заключается в степени независимости
отечественного правосудия.
Я хотел бы привести один
пример. В одном из наших райсудов с января
прошлого года рассматривается дело. Суд
истребовал список избирателей и
избирательные бюллетени. Однако они до сих
пор так и не представлены. За это время
сменилось два состава суда, дело трижды
побывало в кассационной инстанции, один
раз в надзорной инстанции, а мы до сих пор
не приступили к рассмотрению этого дела по
существу. Первый судья в течение полугода
последовательно добивался представления
документов, дважды налагал штраф на
председателя территориальной комиссии,
вынес частное определение с сообщением
прокурору о признаках преступления в его
действиях - никакой реакции! Судья
обращался с этим требованием в Окружком и в
Центризбирком России. Из Центризбиркома
сообщили, что по имеющейся у них информации,
все необходимые документы в суд
представлены. Усилия этого судьи
закончились тем, что он фактически был
отстранен от дела. Кассационная инстанция
при рассмотрении частной жалобы
территориальной избирательной комиссии по
своей инициативе изменила состав суда.
При такой "независимости"
судей рассчитывать на объективность, как
вы понимаете, просто не приходится. Это и
является одной из причин того, что судебная
практика изобилует противоречиями,
отсутствием не только единых критериев в
оценке обстоятельств, но и единообразного
толкования закона. Более того, суды
отказываются воспринимать элементарную
логику. Суды отказываются воспринимать
даже правила арифметики – об этом здесь
говорил Андрей Юрьевич Бузин, и я с ним
полностью согласен.
Приведу пример по нашему
делу. У нас на руках были избирательные
бюллетени, которые удалось изъять нашим
наблюдателям при попытках вброса. Но самое
интересное заключается в том, что эти же
бюллетени, по официальным данным, у
комиссий числятся в наличии - и ни один суд
не хочет разобраться с этой ситуацией. Хотя
казалось бы чего проще… Здесь может быть
только три варианта. Первый вариант - наши
бюллетени фальшивые. Если бы это было так,
то я бы, наверное, о своих судебных делах
рассказывал где-нибудь в другом месте –
ну, например, в том месте, откуда Борису
Борисовичу Надеждину писали письма из
прокуратуры. Второй вариант - комиссия
неправильно посчитала свои бюллетени.
Проверить это тоже не представляет никакой
сложности. Или же третий вариант - комиссия
пошла на все тяжкие: изготовила и
использовала неучтенный тираж бюллетеней.
Однако суды из всех этих
вариантов выбирают четвертый. По их мнению,
представленные нами бюллетени ни на что не
повлияли, потому что они, по мнению суда, не
были в ящиках голосования и потому не могли
быть учтены при подведении итогов. Где
здесь логика, известно только самим судам.
Потому что как раз-таки комиссии учли эти
бюллетени при подсчете, загадка только –
по какой позиции?
Только по одному из
участков у нас на руках было 258 бюллетеней.
С печатью участковой комиссии, с подписями
двух ее членов. Но суд счел, что и это
обстоятельство ни на что не влияет.
По другому участку у нас
на руках было 80 бюллетеней. А по протоколу
здесь число погашенных бюллетеней и число
голосов "против всех кандидатов"
составляет в сумме 38. Отсюда очевидно
доказывается, что кому-то из кандидатов
было приписано как минимум 42 воздушных
голоса.
Еще на одном участке
сама комиссия составила акт о том, что в
результате потасовки ей удалось отбить у
наблюдателя 62 бюллетеня, который
наблюдатель изъял при попытке вброса.
Приступая к оспариванию
результатов выборов, мы не собирались даже
предъявлять претензии, связанные с
предвыборной агитацией, с использованием
административного ресурса, с финансовыми
нарушениями. Хотя нарушения и в этой части
были достаточно внушительны. Поэтому мы
пошли в райгорсуды. Везде доводы у нас были
одни и те же: завышение явки и “воровство”
голосов в пользу запланированного на
победу кандидата. Более чем на трети
участков округа явка превысила 90 процентов.
Есть участки, где она составила ровно 100
процентов – один к одному. И это участки,
где проживает свыше 2000 избирателей! В общей
сложности мы в райгорсудах оспаривали
итоги голосования по 35 избирательным
участкам. Мы готовы были идти и дальше и
решить вопрос о судьбе выборов путем
отмены итогов голосования по
избирательным участкам. Но нам пришлось
сойти с этого пути. Причин здесь было
несколько.
Во-первых, в райгорсудах
мы столкнулись с проявлением весьма
своеобразной профессиональной
солидарности судей. Сразу же после
рассмотрения первого дела суды стали
ориентироваться на "передовой опыт" и
стали его дублировать. И потому дальнейшее
оспаривание итогов голосования в
райгорсудах потеряло всяческий смысл,
потому что мы получили весьма своеобразный
конвейер единообразных отказных решений.
В райгорсудах мы также
столкнулись с проблемой предмета
оспаривания. Мы ставили, как это и
полагается по закону, вопрос об отмене
решения участковых избирательных комиссий
об итогах голосования. Хотя этих решений в
виде какого-либо письменного документа не
существует в природе. Во всяком случае, мне
так и не посчастливилось их увидеть.
Следующая проблема –
отсутствие нормативно установленных
четких и конкретных оснований для отмены
итогов голосования, их абсолютно не
существует.
Еще одна проблема –
это проблема надлежащего ответчика.
Оспаривая итоги голосования на участках,
мы не можем привлечь к участию в деле
участковые избирательные комиссии. По
закону, они прекращают свои полномочия
через 10 дней после обнародования
результатов выборов, если не ведется
судебное разбирательство. В реальности же,
как вы, наверное, все понимаете и все знаете,
чернила на протоколе сохнут дольше, чем
комиссия успевает разбежаться. И если
учесть, что бремя доказывания законности
как действий, так и решений возлагается на
саму комиссию, то следует признать, что
вышестоящая комиссия, которая участвует в
деле, но которая не принимала
оспариваемого решения, объективно не в
состоянии надлежащим образом исполнить
эту процессуальную обязанность –
обязанность доказывания.
И самая главная проблема,
с которой мы столкнулись, - это проблема
качества правосудия. Здесь можно было
приводить очень много примеров, но
недостаток времени просто не позволяет мне
это сделать.
Дальше. Хотел бы сказать
еще об одной проблеме – это проблема
доказывания и распределения бремени
доказывания. Этот вопрос однозначно решен
в Гражданском процессуальном кодексе.
Однако суды на практике освобождают
комиссии от бремени доказывания. Суды это
бремя доказывания возлагают на заявителя.
При этом они отказываются оказывать
содействие заявителю в сборе
доказательств.
У нас суды отказывались
признать представленные доказательства и
прямо указывали в своих решениях, что мы,
якобы, не представили допустимых
доказательств того, что явка завышена. Было
бы, конечно, при этом очень неплохо, если бы
они нам смогли бы объяснить, как можно без
исследования списка избирателей
достоверно доказать данное обстоятельство.
В течение двух лет ни от одного суда мы не
можем добиться исследования ни списков
избирателей, ни избирательных бюллетеней.
Наблюдателям эти документы не показывали и
в день выборов. Особо настойчивых на руках
выносили из избирательных участков.
В отношении списков
избирателей суды весьма своеобразно
толкуют правовые нормы, которые относят
персональные данные избирателей к
конфиденциальной информации. Один из судей
в своем протокольном определении об отказе
истребования списка избирателей отметил,
что представитель заявителя, то есть я,
ходатайствуя об истребовании списка
избирателей, провоцирует суд на
неправомерные действия.
Проблема доказывания
усугубляется еще и тем, что суды – не
только у нас, но и повсеместно –
необоснованно критично относятся к
доказательствам, которые представляются
заявителями. Взять хотя бы копии протокола.
Мы, например, у себя получили эти копии у
подавляющего большинства избирательных
комиссий. Ну, как мы получали и чего нам это
стоило – это другой вопрос. Всего у нас
было около трехсот копий. И только две из
них заверены в полном соответствии с
требованиями закона – две из трехсот! Не
только участковые, но и территориальные и
даже сама окружная комиссии не заверили
копии протокола так, как это положено по
закону. Окружная комиссия вообще выдала
незаверенные ксерокопии. Но несмотря ни на
что, отсутствие любой из предусмотренных в
законе закорючек суд считает достаточным
для того, чтобы не признавать
доказательную силу этих копий. И это
происходит не только у нас, это происходит
на уровне Верховного Суда России. Суды не
хотят учесть, что закон нарушен
представителями комиссий, которые
уполномочены заверять копии.
И в то же время суды
закрывают глаза на любые недостатки
документов избирательных комиссий, в том
числе и на недостатки протоколов, и
относятся к ним как к техническим
погрешностям. И это отчетливо проявилось, в
частности, в деле по оспариванию
результатов выборов по федеральному
округу, которое в Верховном Суде РФ вели
наши коллеги.
В заключение я хотел бы
остановиться еще на одной проблеме,
которая связана с определением
подсудности избирательных споров. Когда мы
обратились в Верховный Суд Кабардино-Балкарской
Республики, мы в качестве оснований
заявленного требования сослались, в том
числе, и на нарушение порядка голосования,
процедуры подсчета голосов избирателей и
на другие нарушения, которые имели место на
избирательных участках. Требование у нас
было одно-единственное – отменить
постановление окружкома о результатах
выборов. Однако суд посчитал, что тот факт,
что мы сослались на нарушения порядка
голосования и процедуры подсчета голосов
свидетельствует о том, что мы оспариваем
итоги голосования по избирательным
участкам. Основываясь на этом, суд вынес
определение о выделении из дела материалов
по избирательным участкам и направлении их
в райгорсуды. И Верховный Суд России не
только поддержал это определение, но и
прямо указал на то, что довод о том, что нами
оспаривалось постановление окружкома о
результатах выборов, противоречит
заявленным требованиям. При рассмотрении
дела в Верховном Суде России я просил судей
внимательно прочитать заключительную
часть заявления – всего три строчки, где
сформулировано требование заявителя.
Судьи прочитали эти строчки, и решили, что
мой довод о том, что в заявлении содержится
одно единственное требование,
противоречит заявленным требованиям.
Вопрос только в том, где они эти требования
там обнаружили. Между строк, что ли читали?
Сейчас все эти материалы
направлены снова в райгорсуды. Во все
райгорсуды Верховный Суд КБР направил
копию заявления, и судьи в райсудах никак
не могут найти там требования, которые им
подсудно. И это несмотря на то, что эти
несуществующие требования успешно были
выявлены и Верховным Судом Кабардино-Балкарии,
и Верховным Судом России. Пять райгорсудов
посчитали, что к ним поступило не дело из
другого суда, а заявление, и оставили его
без движения, потребовав от заявителя –
немало, немного – полностью изменить его
содержание, в том числе и сформулировать
требование, подсудное райгорсудам.
Один райсуд вынес
определение о возвращении заявления.
Другие райсуды приняли заявление к
производству и начали подготовку к
судебному разбирательству, хотя они сами
даже не знают, какой им вопрос предстоит
разрешить. При этом эти судьи не хотят
назначать дело к рассмотрению в судебном
заседании: ожидают других – кто первым
рискнет пойти по этому пути, чтобы ринуться
вслед по наезженной колее.
Еще один суд вынес
определение об оставлении заявления без
рассмотрения, ссылаясь на двукратную
неявку заявителя на судебное заседание,
хотя ни заявитель, ни я как его
представитель никаких извещений не
получали. На все определения я принес
частные жалобы. И здесь возникла
совершенно нелепая ситуация. Я обжалую
абсолютно аналогичные, словно
переписанные друг с друга судебные
постановления. Заявления, которые суды
оставляют без движения, везде одни и те же.
Лица, участвующие в деле, - одни и те же.
Естественно, и содержание частных жалоб у
меня везде является идентичным. Несмотря
на это, первые две мои жалобы рассмотрены
одним и тем же составом судебной коллегии,
оба вынесенные им определения абсолютно
идентичны по содержанию.
Таким образом,
рассмотрение моих жалоб в последнее время
уже превращено в чисто технический процесс,
в котором все предрешено. Ведь судьи,
которые уже высказали свою позицию, вряд ли
ее изменят. Но в то же время отсутствует
физическая возможность формировать
составы коллегии таким образом, чтобы при
рассмотрении моих частных жалоб
исключались элементы заинтересованности
со стороны судей в исходе дела. Даже если
будет желание, сформировать до десяти
разных составов коллегий невозможно из-за
численного состава Верховного Суда КБР.
В последнее время
наметилось такое толкование правил
подсудности – и не только по нашему делу,
и не только Верховным Судом Кабардино-Балкарии,
но и Верховным Судом Российской Федерации
– в соответствии с которым суды считают
абсолютно недопустимым при оспаривании
решений о результатах общероссийских или
региональных выборов ссылаться на
нарушения, которые происходили на
избирательных участках. Получается
ситуация, когда заявитель вынужден
оспаривать решение о результатах выборов
посредством десятков, если не сотен
судебных разбирательств. Не говоря о том,
что это мало реализуемо на практике, можно
отметить, что в результате этого
девальвируется конституционное право на
обжалование в суд решений, нарушающих
права и свободы человека и гражданина.
Уважаемые коллеги, свое
выступление хотел бы закончить одним
коротким замечанием. Когда мой доверитель
после выборов, на которых у него фактически
украли победу, стоял перед дилеммой, куда
ему идти – в суд или на площадь, – я
всячески поддерживал его решение идти в
суд. Сегодня – по прошествии двух лет,
после двухлетних судебных тяжб, в которых я
провел уже сотни часов – я бы, наверное,
не был столь категоричен в отстаивании
судебного пути разрешения избирательного
спора. Во всяком случае, сегодня я не смог
бы с прежней убежденностью говорить о том,
что возможно добиться эффективного
правосудия – даже ценой огромных усилий
и немалого времени. Должен признаться, я
говорю об этом с большим сожалением.
Спасибо за внимание.
|
