|
Оценка предвыборной ситуации и кандидатов стала
прерогативой исключительно властных структур
Возможность ведения политической агитации в России
появилась только во второй половине 80-х годов прошлого
века, в годы горбачевской перестройки. Именно тогда,
на первых альтернативных выборах Съезда народных
депутатов СССР, у избирателей впервые появилась
возможность вести политическую агитацию на собраниях,
в печати, по радио и телевидению, давать свои оценки
кандидатам, призывать голосовать как "за",
так и "против" кандидатов в депутаты.
По своей сути это решение было ничуть не менее значимым,
чем отмена статьи Конституции о руководящей и направляющей
роли КПСС. Ведь по сталинской технологии нерушимого
блока коммунистов и беспартийных в ходе выборов
всякая агитация "против" исключалась даже
теоретически. Государственный агитпроп работал исключительно
на поддержку личного рейтинга вождя и восхваление
руководящей роли партии.
Только в годы перестройки появились первые предпосылки
для возрождения политической борьбы и альтернативных
выборов. Тогда же в политическую жизнь активно вошли
и новые средства массовой информации, правовой статус
которых еще не был определен. Однако уже в 1991
году был принят Закон о СМИ, который урегулировал
многие статусные проблемы СМИ в целом. Вместе с
тем правовое положение СМИ как важнейшего субъекта
политической жизни в межвыборный, а тем более в
выборный периоды так и не получило своего развития.
Положение удалось лишь частично поправить в связи
с принятием в 1994 году Федерального закона "О
гарантиях избирательных прав граждан Российской
Федерации", в котором появилась специальная
глава о предвыборной агитации. Обратим внимание,
что в редакции указанного закона речь шла о государственных
гарантиях свободного проведения агитации не только
для политических партий, но и для общественных организаций
и граждан. Более того, понятие агитации не ограничивалось
лишь предвыборной агитацией, говорилось об агитации
вообще. Это означало, что помимо партий и блоков,
зарегистрированных для участия в выборах, многочисленные
общественные объединения, а также СМИ могли вести
агитацию политической направленности. Такой подход
вполне соответствовал положениям новой Конституции
об участии граждан в управлении страной, об их праве
на информацию и свободу слова в ходе свободных выборов,
о республиканской форме правления российского государства
и конституционному принципу народовластия.
К сожалению, эти конституционные принципы оказались
фактически дезавуированы новым избирательным законом
о гарантиях избирательных прав, принятым в канун
очередных думских выборов 2003 года. В нем речь
уже не идет об агитации вообще, допускается лишь
предвыборная агитация строго ограниченного круга
субъектов, а именно партий и кандидатов, создавших
на период выборов свои избирательные фонды. Тем
самым гарантийный закон не только урезает избирательные
права граждан, оставив им лишь возможность опустить
бюллетень в урну для голосования, но и ограничивает
свободу слова, право на информацию, гарантированные
гражданам, журналистам Конституцией РФ. Получается,
что на период выборов у нас ограничивается свободное
функционирование всей политической системы. Любая
критическая оценка партий со стороны граждан и общественных
организаций в период выборов в СМИ стала невозможна.
Тем самым мы вернулись к положению статуса СМИ времен
сталинского агитпропа, когда пресса может только
восхвалять действующую партию власти, но не имеет
права давать ей никаких оценок.
Вообще нынешний избирательный закон в части соотношения
свободы слова, права на информацию и права избирать
и быть избранным произвел бюрократический переворот,
изъяв эти права и свободы у граждан и передав их
исключительно партийной и чиновничьей бюрократии.
В таком контексте предвыборная агитация становится
прерогативой исключительно властных структур, а
выборы без реального права политической агитации
превращаются в простую формальность, механизм регулируемой
демократии. Нынешние партии, представленные в Думе,
добились своей цели - теперь избиратели не смогут
получать через СМИ объективную критическую информацию
об их деятельности. Однако это вряд ли будет способствовать
росту популярности самих партий, которые и без того
испытывают явный кризис.
Есть все основания полагать, что многие избиратели,
не получая объективной критической информации, отреагируют
увеличением неявки на выборы или голосованием против
всех. Кроме того, может возрасти протестное голосование
против конкретных партийных списков. Что же касается
голосования за новые партии, то оно вследствие указанных
ограничений прав СМИ будет осуществляться во многих
случаях наугад. Полагаем, что выстроенная система
ограничительных мер, лишает прежде всего государственные
СМИ их позитивного ресурса, что чревато деструктивными
последствиями для власти. Впрочем, на наш взгляд,
даже в рамках принятых законов есть возможность
так организовать работу Минпечати и системы избирательных
комиссий, чтобы предоставить СМИ возможность давать
слово независимым экспертам и журналистам, гражданам,
общественным организациям с тем, чтобы партии и
кандидаты в ходе выборов все-таки получали оценку
со стороны общества.
Что же касается применения санкций, связанных с
приостановлением деятельности СМИ на период выборов,
наказания главных редакторов и рядовых журналистов
за нарушения по освещению избирательной кампании,
полагаем, что подобная практика не должна иметь
места. На нее было бы правильней вообще наложить
мораторий. Журналистское сообщество уже давно осознало
недопустимость выхода материалов, дискредитирующих
смысл избирательной кампании в условиях многопартийности,
открытости и состязательности. Отдельные же коллизии
вполне могут быть разрешены в рамках корпоративных
журналистских структур.
Независимая газета # 186 (3018) 4
сентября 2003 г, стр.1
В начало
|
