Разрешите начать с выступлений Александра Иванченко и Александра Аринина и поддержать те идеи, которые были ими высказаны в отношении институтов общественной законодательной инициативы и общественных слушаний. Конечно, это необходимые элементы, которые должны присутствовать во всяком цивилизованном обществе, поскольку они его структурируют и обеспечивают обратную связь между гражданским обществом и государством. На самом деле властью мы становимся только раз в четыре года, когда голосуем на тех или иных выборах. И тогда, перед нами “расстилаются” все – и депутаты, и губернаторы, кто угодно. А в последующие четыре года эта власть отгорожена от общества стеной. И пробить эту стену можно с помощью предлагаемых общественных институтов.
Но, на мой взгляд, здесь не хватает еще одного важного элемента – института политического лоббирования. Нельзя забывать, что Государственная Дума представлена не только депутатами Александром Чуевым и Владимиром Рыжковым – интеллигентными, умными, образованными, демократически мыслящими людьми. Там есть и Василий Шандыбин, и многие другие. И достучаться до их сознания со стороны гражданского общества достаточно сложно, для этого нужны соответствующие механизмы, причем не только по отношению к Государственной Думе. Не забывайте, что нынешний Президент России не представляет никакую политическую силу и его политические ориентации и программа до сих пор неизвестны. Поэтому в принципе сейчас до него достучаться можно. Но, думаю, что не через общественный совет при нем же, а через институт политического лоббирования, который могли бы составить такие независимые институты, как те, которые собрали нас на эти слушания.
Теперь о концепции законопроекта. Безусловно, этот проект гораздо более совершенный, более профессиональный, чем представленный Центральной избирательной комиссией РФ, в силу его персонального авторства, поскольку Валентина Лапаева много лет занимается этой проблемой и является, безусловно, профессионалом. Надо отдать ей должное и поблагодарить за тот вклад, который она внесла в развитие и науки, и практики партийного строительства. Осталось продумать механизмы, которые позволят вбросить этот проект вовремя и на нужный уровень. Здесь правильно критиковали Комитет Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций, который возглавляет Виктор Зоркальцев. Не зря же Центральная избирательная комиссия идет не через этот Комитет, а через Комитет по государственному строительству Анатолия Лукьянова. Это серьезный Комитет, и конкуренция здесь очень сильная. Поэтому уже сейчас надо думать, как “продавить” этот проект через Государственную Думу. Как показывает практика, Дума не умеет соединять законопроекты и работать с альтернативными проектами (мы это уже неоднократно видели). Исходя из этого, нужно найти какой-то компромисс и всю работу по выработке единого проекта завершить до внесения его в Государственную Думу.
Перейду к содержанию законопроекта. Мне представляются весьма привлекательными идея гарантий многопартийности и идея суверенитета. Я не согласен с Сергеем Боголюбовым, который считает это чисто научной категорией. Я думаю, что категория государственного суверенитета в известной степени уже становится размытой, потому что мы декларируем суверенитет Российской Федерации в первой главе Конституции РФ, потом в третьей главе делим его между Россией и субъектами, а потом опять в статье 15 говорим о приоритете норм международного права, то есть мы государственный суверенитет ставим под международное сообщество и т.д. Здесь ясности нет. Что касается народного суверенитета, а именно механизма народовластия, он, конечно, обеспечивается в первую очередь через политические партии, и эту идею надо поддержать. Единственное, что меня несколько смущает в этой ситуации, это то, что гарантии многопартийности вынесены в преамбулу законопроекта, а не собственно в его текст. Потому что преамбула сегодня, сколько бы мы ни спорили, не имеет юридического значения, это документ политический. Если же это положение перенести в текст проекта, то оно будет иметь более серьезное нормативное значение.
Согласен с идеей, что партии должны выдвигать и включать в списки кандидатов только собственных членов, в том числе и проживающих в регионах. Если кандидат в президенты США может переехать в соответствующий штат, чтобы быть выдвинутым на выборах президента, наверное, то же самое может быть и в России. Единственный момент (это, правда, больше касается избирательного законодательства, чем законодательства о партиях) – не допускать “обезглавливания” списка. Мы все знаем эту схему: “движется” НДР, “движется” Черномырдин, а в итоге во главе движения оказывается совершенно аморфная фигура, которая не только не отвечает интересам избирателей, но и вообще дискредитирует имя этого объединения.
Относительно законодательного закрепления количества членов партии. Конечно, этот вопрос очень спорный, и мы сегодня не определим этого числа. На мой взгляд, речь должна идти не о среднем количестве членов, а о минимуме. Сколько человек могут создать общественное объединение по действующему закону? Три человека. Вот давайте эту минимальную цифру для определения числа членов общероссийской партии в субъекте Федерации и заложим. Помножим три на 45 и получим минимальное число членов общероссийской партии. Но в этой ситуации ни в коем случае нельзя снижать барьер. Если мы отойдем от пятипроцентного барьера, то получим еще большее число фракций в парламенте, а увеличение числа фракций ведет к постоянной политической склоке и ослаблению парламента. Пусть объединения, коль скоро автор проекта сохраняет блоки, блокируются до начала избирательной кампании. Пусть будет несколько маленьких партий, но объединенных в общий блок.
Что касается бюджетного финансирования, партия, конечно, должна иметь материальные средства, потому что без них она ничего не может сделать. Поэтому я отстаиваю идею, за которую меня постоянно пинают на всех слушаниях, свободы предпринимательской деятельности в отношении политических партий. В конце концов пусть они зарабатывают тем, чем могут по закону. Другое дело, что заработанные деньги они должны вложить в партийную кассу и на эти деньги идти на выборы. Если же политическая партия не может сама заработать себе на хлеб, то каким образом она собирается вести за собой избирателей, как она будет реализовывать те программы, с которыми она идет на выборы?
Я согласен и с идеей закрепления в законе демократических принципов внутрипартийной жизни. В условиях посттоталитарного общества, когда у нас еще нет устоявшейся политической, партийной, правовой системы, эти вещи надо прописывать в законе, то есть рекомендовать партиям выстроить такие-то и такие-то внутренние отношения.
Целиком и полностью поддерживаю институт запрета политических партий и применения санкций к руководителям. Эта идея в общем-то несколько чуждая нашему законодательству, поскольку она больше относится к уголовной ответственности юридических лиц. Но если мы сегодня пришли к административной ответственности, то неизбежно придем и к уголовной ответственности. Нужно более четко прописать эти механизмы.
В заключение несколько слов о половом квотировании. Я не могу пройти мимо этой весьма интересной темы по одной причине. Да, я за то, чтобы женщинам был обеспечен соответствующий доступ к политической деятельности и не только в коллегиальных представительных органах, но и в иных органах. Но вы саму женщину спросили, хочет она этого или нет? Посмотрите, большую часть избирательного корпуса у нас составляют женщины, причем явка их на выборах более высокая, чем мужчин. Почему же женщины сами не поддержали движение “Женщины России”? Наверное, потому, что они не видят в этом выхода из сложившейся ситуации. Поэтому эта норма сегодня, на мой взгляд, преждевременна.
В целом я высоко оцениваю представленный законопроект, выше, чем все остальные конкурирующие с ним, и в будущем готов к сотрудничеству.