2 июля 2000 года, после отмены по решению суда регистрации одного из кандидатов, проведение выборов депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по Ингушскому одномандатному избирательному округу № 12 было сорвано. Реализована эта акция была чрезвычайно оригинальным для российской практики способом: члены участковых избирательных комиссий заявили о сложении своих полномочий.    Предыстория такого беспрецедентного финала избирательной кампании достаточно проста.
   Дополнительные выборы по Ингушскому округу были назначены в связи с переходом ранее избранного на общих выборах депутата ГД М.Гуцериева на работу, не совместимую со статусом депутата.
   Подготовка к выборам проходила вполне обыденно до начала агитационной кампании. В дальнейшем в очередной раз на практике было продемонстрировано несовершен
   ство ряда существенных элементов российского избирательного права, что, на наш взгляд, требует принципиального анализа и практических выводов.
   По большому счету, избирательная система оказалась не в силах противостоять пресловутому «административному ресурсу», который использовался представителями властных структур в пользу одного из кандидатов. Проблема эта уже стала банальной, если бы не определенная специфика конкретного избирательного округа, определяемая, в частности, малой территорией, этническими особенностями электората, а также использованием особого рода «грязных избирательных технологий».
   Под последними, как признался официальный представитель окружной избирательной комиссии М.Евлоев в Верховном Суде РФ, понималось массовое реагирование со стороны участников выборов на нарушения избирательного законодательства (действительные или мнимые), допущенные кандидатом А.Амирхановым, в форме направления соответствующих обращений в различные государственные органы.
   Всего таких обращений было направлено более пятидесяти. Большинство из них адресовано в окружную избирательную комиссию, которая одновременно является избирательной комиссией Республики Ингушетия и, согласно требованиям статьи 22 п. 7 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и статьи 25 п. 1 пп. в) Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», совместно с Центральной избирательной комиссией РФ призвана осуществлять контроль за соблюдением избирательных прав граждан на территории соответствующего субъекта Федерации. То есть именно данная комиссия является высшей государственной инстанцией по защите избирательных прав граждан в Республике Ингушетия. И именно от ее квалификации, принципиальности и эффективности действий напрямую зависят ход и итоги избирательных кампаний.
   Можно предположить, что позитивно влиять на ситуацию в рамках предписаний действующего законодательства окружной избирательной комиссии было вполне по силам. Если бы были приняты конкретные меры, в том числе объявление официальных предупреждений в качестве превентивной меры, как это предусмотрено п. 1 ст. 91 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы…», реальное устранение нарушений позволило бы не довести дело до суда в самый критический момент избирательной кампании.
   К сожалению, вместо принятия действенных мер основной формой реагирования на сигналы о нарушениях избирательных прав была избрана формально-бюрократическая отписка. Не утомляя читателя, позволю процитировать лишь несколько наиболее типичных примеров, иллюстрирующих «действенность» принятых мер.
   2 июня: «комиссиям усилить контроль» (дважды), «МВД и прокуратуре принять меры», «обратить внимание организаций», «обратиться о выявлении и привлечении к ответственности»;
   9 июня: «обратить внимание кандидатов, руководителей СМИ на недопустимость нарушения»;
   16 июня: «указать ГТРК «Ингушетия» на необходимость строго соблюдать», «обратиться в прокуратуру РИ с просьбой усилить надзор и контроль», «направить в правоохранительные органы «Памятку»;
   27 июня: «просьба прокурору республики проверить обоснованность доводов», изложенных в 13 жалобах и заявлениях участников избирательного процесса, датированных 20-27 июня 2000 года.
   29 июня – за день до окончания предвыборной агитации и за два дня до даты голосования – окружная избирательная комиссия, видимо не дождавшись реакции прокуратуры, принимает окончательное постановление по тем же жалобам. Констатирующая часть этого документа завершается признанием собственных заслуг (действительных или мнимых?): «следует отметить, что Избирательной (окружной) комиссией по всем выявленным или заявленным нарушениям своевременно принимались действенные меры, в результате которых удалось предупредить их или пресечь».
   Далее следуют знакомые обороты: «просить» и «обратиться в правительство», «обратиться в правоохранительные органы с представлением», «предложить руководителям воздерживаться от высказываний», «отметить, что Избирательная комиссия придерживается требований законодательства и своевременно реагирует, принимает меры» (чтобы читатели не забыли), «направить представление в прокуратуру и МВД о проверке», «избирательным комиссиям незамедлительно принять меры, принять к сведению факт и информацию».
   Между тем, основания этих жалоб отличались предельной конкретностью как с формально-правовой, так и с фактической точек зрения. В них шла речь о подкупе избирателей в форме раздачи материальной «помощи» от имени одного из кандидатов и о распространении агитационных материалов без выходных данных, требуемых п. 3 ст. 59 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы…».
   Здесь есть резон подробнее остановиться на одном из наиболее очевидных нарушений с точки зрения здравого смысла, вызвавшем в то же время серьезные затруднения при квалификации впоследствии различными правоприменительными органами. Кандидат А.Амирханов обвинялся соперниками в подкупе избирателей.
   9 и 11 июня представители предвыборного штаба А.Амирханова и благотворительных фондов «Тешам-Вера» и «Надежда» проводили раздачу мешков с мукой и сахаром избирателям сел Зязиков-Юрт, Кантышево и Новый Редант. Затем это мероприятие широко освещалось в информационных программах республиканского государственного телевидения и газетами правительства республики «Сердало» и «Ингушетия». Причем, кандидат А.Амирханов постоянно упоминался в контексте этих акций как «учредитель», «основатель» или один из основных спонсоров этих фондов.
   Впоследствии при рассмотрении данных фактов оппонентами заявителей утверждалось, что их невозможно квалифицировать в качестве подкупа избирателей, так как в соответствии с пп. з) п. 3 ст. 91 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы…» субъектами такого правоотношения могут быть только зарегистрированный кандидат, его доверенное лицо, а также, при наличии их просьбы, иное лицо.
   Однако реальность гораздо богаче формальных установлений. Представленный перечень в жизни, как правило, далеко не является исчерпывающим. В него входят и так называемые избирательные штабы кандидатов, их представители, группы поддержки, сочувствующие, спонсоры (прямые и косвенные). Именно с этими субъектами, а не с формально названными в законе лицами, избиратели, живущие в конкретных условиях округа, напрямую связывают, ассоциируют личность того или иного кандидата, последствия его избрания для региона и себя лично.
   Широкое освещение этих «благотворительных» мероприятий государственными СМИ, в том числе и в рамках предвыборной агитации самого А.Амирханова при отсутствии каких-либо опровержений или уточнений с его стороны, значительно увеличило масштаб и серьезность данного нарушения.
   Представляется, что в этом случае судебные инстанции, рассматривавшие данный избирательный спор, совершенно правильно расценили вышеперечисленные обстоятельства в их совокупности, а также по совокупности действия статей 60 (а именно здесь в п. 2 законодателем раскрывается публично-правовой смысл понятия «подкуп» применительно к сфере выборов) и ст. 91 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы…» как одну из форм подкупа избирателей. Так, пунктом 2 статьи 60 установлено: «Кандидатам, …доверенным лицам, а также иным лицам и организациям, прямо или косвенно участвующим в предвыборной агитации, запрещается осуществлять подкуп избирателей: вручать им …подарки и иные материальные ценности, …бесплатно распространять любые товары».
   В целом же история этих выборов позволила выявить чрезвычайно серьезный симптом.
   С нашей точки зрения, система избирательных комиссий, возглавляемая ЦИК Российской Федерации, проявила беспомощность (и здесь даже не важно, по каким причинам) в условиях, когда нижестоящие избирательные комиссии – в данном случае участковые – фактически отказались проводить выборы, пойдя на массовое сложение своих полномочий. А это уже не шуточки про «грязные избирательные технологии» вроде «кандидатов-двойников», с которыми законодатель, проявляя изрядное чувство юмора, предлагает бороться псевдонимами. Зарегистрировались некто Г.А.Зюганов и Г.А.Явлинский раньше одноименных лиц из КПРФ и «Яблока», – последние, соответственно, имеют право обозначить себя в избирательных бюллетенях под какими-нибудь кличками.
   В случае с выборами в Республике Ингушетия, помимо всего прочего, мало кто обратил внимание на то, что подобная демонстрация массового душевного порыва или «принципиальности» (инспирированная явно централизованно, что подтверждается полной унифицированностью форм бойкотирования и даже использованной фразеологией) показала готовность избирательных комиссий республики строить свою работу по организации голосования, подсчету голосов избирателей и определению результатов этих выборов в пользу именно снятого кандидата.
   Это в очередной раз высветило проблему безответственности избирательных комиссий, их руководителей (причем в определенных случаях являющихся государственными должностными лицами) и рядовых членов. Безответственности в публично-правовом смысле. Возбужденное в Ингушетии уголовное дело по факту воспрепятствования проведению выборов можно расследовать долго. Не менее долго можно рассматривать дела на тему этих выборов в порядке гражданского судопроизводства.
   Между тем, выборы в парламент страны сорваны, избиратели Республики Ингушетия лишены в нем своего представителя, лишены права избирать и быть избранными. Если сейчас назначить выборы, то непонятно, на какие комиссии и в каком составе возлагать обязанности по их проведению. Они вполне могут быть сформированы в том же составе. И вполне логично предположить, что при подготовке следующих выборов членам таких комиссий опять может что-то не понравиться и они опять расхотят их проводить.
   И где гарантия того, что в другом субъекте Российской Федерации, например, при проведении выборов любого уровня не будет востребован этот опыт?
   Полагаем, что подобная правоприменительная практика настоятельно требует прямо и недвусмысленно предусмотреть в избирательном законодательстве (с корреспондирующими нормами в административном и уголовном) ответственность за неисполнение обязанностей члена избирательной комиссии без уважительных причин – например, в виде упрощенной, по сравнению с действующей, процедуры расформирования избирательных комиссий и лишения права быть назначенными в состав формируемых в таких случаях новых комиссий лиц, принявших решение о «самороспуске» или об отказе работать.
   В сложной процессуальной ситуации оказался Верховный Суд Республики Ингушетия, получивший 30 июня –1 июля жалобы двух кандидатов и вынужденный в соответствии с требованиями п. 12 ст. 90 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы…» принять решение по существу избирательного спора не позднее 1 июля. При этом суд был обязан соблюсти и все требования глав 6, 14 и 15 Гражданского процессуального кодекса РСФСР.
   На наш взгляд, подобная правовая конструкция абсурдна по своей сути. Невозможно требовать от суда досконального соблюдения и исполнения всех процессуальных норм, предназначенных для гражданских дел, при рассмотрении дел, возникающих из публично-правовых отношений.
   Возможным оперативным выходом из этой коллизии было бы предоставление избирательным комиссиям эксклюзивного права рассматривать такие дела в сокращенные сроки с правом обжалования решений любых комиссий в избирательную комиссию субъекта Российской Федерации и ЦИК РФ, даже если эти комиссии не являются вышестоящими при проведении соответствующих выборов. По крайней мере, над избирательными комиссиями не будут висеть дамокловым мечом требования ГПК РСФСР. А уже впоследствии, в рамках обычного гражданского судопроизводства, можно будет обжаловать принятые решения в суде соответствующего уровня.
   По большому же счету, в рамках реформы судебной системы и процесса совершенствования избирательного законодательства необходимо либо вводить особый порядок судопроизводства по избирательным спорам, либо передать компетенцию их рассмотрения в конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации и Конституционный Суд Российской Федерации.