Материалы международной конференции

Хотя в настоящее время фальсификация (в смысле заведомо неправильного подсчета голосов) становится не главным механизмом злоупотреблений на выборах в России, тем не менее вопрос о точном и честном подсчете голосов остается достаточно актуальным. Более того, можно утверждать, что как только мы перестанем уделять внимание наблюдению в день голосования и при подсчете голосов, опять начнется банальная фальсификация, которая была в советский период.

По сравнению с советским периодом сделан, конечно, грандиозный шаг вперед. Те самые 99,99%, которые были, например, в 1980 г. по официальной статистике – это полный абсурд. И мы далеко от этого ушли.

Я не будут оперировать примерами, приведенными в аналитическом докладе, в подготовке которого я участвовал. Остановлюсь только на тех моментах, которых в этом докладе нет.

В первую очередь хотел бы отметить, что при изменении избирательного законодательства, которое проходило в последние полтора года, предложения, направленные на совершенствование процесса подсчета голосов и на увеличение открытости, наткнулись на жесткое сопротивление. Довольно много таких предложений было подано группой, в которую я входил вместе с коллегами В.Л. Шейнисом и А.Е. Любаревым. Хотя надо отметить, что действующее российское избирательное законодательство все-таки уже содержит достаточно конструктивные нормы, которые в значительной степени гарантируют честный подсчет голосов.

Честный и правильный подсчет голосов – это некая очевидная норма, которая даже не упоминается в некоторых международных документах по избирательным стандартам. Было бы странно, если бы честный подсчет голосов не был принципом выборов. По-видимому, из-за этой очевидности и в российском избирательном законодательстве честный подсчет голосов не указан как принцип российских выборов (в частности, в статье 3 Закона о гарантиях избирательных прав, в которой перечислены принципы российских выборов). Он подразумевается. Но честный подсчет голосов гарантируется, например, пунктами 14 и 18 статьи 68 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав, где сказано, что подсчет голосов в участковых избирательных комиссиях должен проводиться следующим образом: сначала гласная сортировка при предъявлении избирательных бюллетеней, а потом пересчет бюллетеней путем перекладывания.

Это замечательные нормы, которые, вообще говоря, позволяют проследить, при наличии наблюдателей, что все посчитано правильно. Так вот, эти нормы просто-напросто не соблюдаются. Что касается первой нормы – это довольно трудоемкая норма, которая была введена в 1997 г. Вторая норма была введена в 2002 г., она более реальна. Но ни та, ни другая норма не соблюдаются.

Наблюдатели ОБСЕ отметили несоблюдение этих норм в 48% комиссий, а по моему опыту (я наблюдал подсчет голосов в нескольких сотнях участковых избирательных комиссий, переезжая от одной к другой) в 90% комиссий эти нормы не соблюдается.

Второе, что хотел бы отметить. Избирательные комиссии, которые по закону должны обеспечивать весь комплекс процедур, связанных с выборами, не обеспечивают честный подсчет голосов. Они считают как хотят и как умеют. А вот честность подсчета обеспечивают энтузиасты: это наблюдатели, это члены избирательных комиссий с правом совещательного голоса. Именно они занимаются тем, чем должны были бы заниматься избирательные комиссии. Энтузиасты занимаются анализом электоральной статистики и выявлением тех аномалий, которые можно увидеть с помощью статистики, а комиссии высокого уровня, скажем, комиссии субъектов Федерации или Центральная избирательная комиссия, у которых есть свои аппараты и, в общем, довольно многочисленный штат, серьезно электоральной статистикой не занимаются.

Странности, которые совершенно очевидны и бросаются в глаза любому человеку, освоившему арифметику, проходят начиная от участковых избирательных комиссий и вплоть до самого верха. Все на эти странности смотрят и ничего не говорят. Я приведу несколько примеров.

В одномандатном избирательном округе есть понятное соотношение, что на один действительный бюллетень должен приходиться один голос. Это называется контрольным соотношением, оно заложено в ГАС “Выборы”, и поэтому в одномандатном округе это соотношение всегда соблюдается. В многомандатном округе такое соотношение не выполняется. Там вместо этого соотношения должно выполняться неравенство. Но это неравенство не заложено в ГАС “Выборы”. Оно выглядит следующим образом: на один многомандатный действительный избирательный бюллетень должно приходиться голосов не больше, чем количество мандатов. Тем не менее протоколы с таким соотношением, где на один действительный бюллетень приходится больше голосов, чем количество мандатов, проходят от участковых комиссий в вышестоящие комиссии. Все на это смотрят и ничего не говорят. Хотя это – нарушение законов природы.

Другой пример – количество унесенных бюллетеней. Это количество можно вычислить по протоколу. Вот смотрим мы протокол и в некоторых комиссиях обнаруживаем, что не один и не два процента унесли, а десять. Что за клептоманы собрались на этом участке? Понятное дело, что это указывает на какую-то подтасовку. Ничего, такой протокол проходит до самого верха. Вплоть до ЦИКа.

Третий пример. Есть совершенно определенные статистические закономерности. Вероятность того, что завтра солнце не встанет, например, почти равна нулю. Вот приблизительно такая же вероятность, чуть-чуть побольше, что у вас будет очень большой разброс результатов голосования. Все-таки выборы – это массовое явление, для которого выполняется известный статистикам “закон больших чисел”. Когда вы видите, что в некоторых избирательных комиссиях по официальному протоколу неестественно большой выброс, это почти всегда фальсификация. Но фантастические флуктуации спокойно проходят через избирательные комиссии всех уровней и через суд.

И тем более очевидна фальсификация, когда в первичных протоколах нет больших отклонений от среднего, а в повторных протоколах они появляются. Однако такие аномалии не настораживают ни избирательные комиссии, ни суды.

Почему? Тут может быть только два ответа. Либо это полная некомпетентность и незнание не только математики, но и четырехклассной арифметики, либо это умышленные действия по сокрытию фальсификаций.

Несколько примеров тех самых законодательных предложений, которые были нами сделаны и которые были отвергнуты сначала представителями Центральной избирательной комиссии, а потом подавляющим большинством депутатского комитета – при рассмотрении как законопроекта о выборах депутатов Государственной Думы, так и законопроекта о внесении изменений в избирательное законодательство.

Были предложения, которые касались открепительных удостоверений. Сейчас открепительные удостоверения не являются документами строгой отчетности, за их фальсификацию не предусмотрено наказание в уголовном порядке, и при этом в отношении этих удостоверений нет никакой прозрачности. В протоколах избирательных комиссий (за исключением участковых) не предусмотрена графа, которая показывает, сколько открепительных удостоверений было погашено в этой комиссии. И на выборах депутатов Государственной Думы в 2003 г. судьба 17% открепительных удостоверений в целом по России осталась неизвестной. 17% от трех миллионов – не такая маленькая цифра. А каждое открепительное удостоверение можно свободно поменять на бюллетень – и проголосовать.

Важное предложение было по поводу усовершенствования ситуации с повторными протоколами. Наше законодательство допускает составление повторных протоколов. И по нашим оценкам, основные фальсификации происходят в территориальных избирательных комиссиях, причем именно при помощи повторных протоколов. Вот пример из моего судебного опыта: несколько учителей, председатели участковых комиссий, выступая свидетелями в суде, говорили: мы пришли в территориальную избирательную комиссию, сдали документы и печать участковой комиссии, а потом, вернувшись обратно в участковую комиссию, мы вспомнили, что сделали ошибку в протоколе, и мы по черновым записям составили повторный протокол. И суд принимает решение: да, такое возможно, закон разрешает составлять повторные протоколы¹.

Мы предлагали целый блок поправок, направленных на предотвращение фальсификаций с помощью повторных протоколов. И была также попытка подкорректировать порядок приема протоколов территориальной избирательной комиссией, но ничего из этого принято не было.

И последнее, на чем я хочу остановиться, это новшества, которые сейчас вводятся. Идет естественный процесс автоматизации голосования, применения различных технических средств при голосовании. Проблема контроля при электронном голосовании не решена во многом и за рубежом. И там вопрос о контроле при голосовании с помощью технических средств стоит достаточно остро. Но у нас он стоит все-таки существенно острее, чем в Европе. Там все-таки выше уровень доверия к подсчету голосов, к избирательным комиссиям.

У нас при том уровне доверия, которое наши граждане испытывают к избирательным комиссиям, внедрение электронных средств голосования без гарантий того, что каким-то образом можно их проконтролировать, сугубо порочно. Оно будет еще больше усугублять недоверие. Пока эти средства не внедрены в массовом порядке, может быть, фальсификации с их помощью не будет. Я думаю, что пока фальсификаций на этих КОИБах (комплексах обработки избирательных бюллетеней) не было. Но настораживает сам по себе факт, что законодательство наше предусматривает возможность отсутствия контрольного пересчета при голосовании с помощью электроники. И на практике никакой контрольный пересчет не проводится. У нас ведь законодательство как говорит: это – на усмотрении комиссии субъекта Федерации. Комиссия субъекта Федерации может обязать проверять, а может и не обязать.

Например, в 2004 г. на дополнительных выборах в Госдуму по 199-му округу, где использовались КОИБы, Центральная избирательная комиссия отказалась проводить контрольный пересчет. И какое может быть тогда доверие к результатам?

Еще более опасной является новая тенденция, которая, по-видимому, будет развиваться – внедрение сенсорных средств голосования, безбумажных технологий. Если вы внедряете сенсорные средства для голосования, тогда, будьте добры, каким-то образом введите юридические нормы, которые бы позволили убедиться в том, что были правильно просуммированы прикосновения к экрану. Ведь сумматор – это программируемое устройство, как захотят, так и запрограммируют. Более того, при нынешних возможностях дистанционной беспроводной передачи данных ничего не стоит перепрограммировать сумматоры дистанционно и прямо в процессе работы. Эти вопросы будут возникать все в большей и большей степени. И тот факт, что наш законодатель сопротивляется одновременному введению норм, которые могли бы сделать этот процесс более подверженным общественному контролю, очень настораживает.

¹ См.: Бузин А.Ю. Московские муниципальные выборы 2004 года: История фальсификации. М., 2004. С. 53–76.

следующий раздел