Когда меня спрашивают, какой главный недостаток российских выборов, я отвечаю: то, что на выборах не обеспечивается свободная конкуренция. Попробую этот тезис расшифровать.

О необходимости свободной конкуренции (или свободной состязательности) говорится в ряде положений международных документов, в частности, этому посвящено несколько пунктов документа Копенгагенского совещания. Речь идет и о свободе создания политических партий, и об их равном доступе к средствам массовой информации, и даже отмечено такое не вполне поддающееся формализации понятие, как атмосфера свобод и честности.

У нас есть проблемы и со свободой создания партий, и с равным доступом к средствам массовой информации, и этим проблемам посвящен ряд материалов конференции. Но я хочу акцентировать внимание на той проблеме, которая в явном виде не отмечена ни в Копенгагенском документе, ни в Парижской декларации. Речь пойдет о допуске к участию в выборах кандидатов, пользующихся поддержкой избирателей. Прямо об этом в международных документах не говорится. Хотя, казалось бы, очевидно: если к выборам не допускаются популярные кандидаты, можно ли считать такие выборы свободными? Можно ли говорить о свободной конкуренции? Я предполагаю, что в демократических странах это считается само собой разумеющимся. Не так давно у нас на “круглом столе” выступал представитель Венгрии, он сказал, что у них за 10 лет не было случаев снятия кандидатов с выборов.

Вот в Кишиневской конвенции, которую разрабатывали российские юристы, эта проблема уже частично обозначена. Там говорится, что “подлинные выборы предполагают равные и справедливые правовые условия для регистрации кандидатов, списков кандидатов и политических партий”. И далее: “Регистрационные требования должны быть ясными и не содержать условий, способных стать основанием для привилегий либо ограничений дискриминационного характера”.

Вот такая норма уже более конкретно говорит о допуске кандидатов и партий к выборам. Я хочу специально отметить, что здесь речь идет не только о равных правовых условиях регистрации, но и о справедливых условиях. Правда, в конвенции ничего не сказано о снятии с выборов уже зарегистрированных кандидатов.

Тем не менее, по нашему мнению, само понятие свободных выборов, свободной конкуренции предполагает, что к выборам допускаются все кандидаты и все партии, которые пользуются или могут пользоваться достаточной поддержкой избирателей.

Соответствуют ли наши выборы этим требованиям? Примеры, о которых пойдет речь, а также многие другие, которые у всех в памяти и на устах, свидетельствуют о том, что здесь далеко не все благополучно, а если называть вещи своими именами, то я бы сказал – крайне неблагополучно.

Среди экспертов есть разные точки зрения на причины такого положения (как и на другие недостатки российских выборов). Одни считают, что все дело в плохом законодательстве. Другие полагают, что законы у нас хорошие, но беда в том, что правоприменители их не соблюдают. Сам я полагаю, что есть и то, и другое. И законы несовершенны, и даже те хорошие нормы, которые есть в наших законах, выполняются далеко не всегда. Но в данном случае важен сам факт того, что практика российских выборов не соответствует представлениям о свободных и подлинных выборах.

Здесь я должен сразу отметить, что на федеральных выборах эта проблема почти не проявляется. Здесь Центризбирком и Верховный Суд ведут себя достаточно корректно. Но выборы региональные и муниципальные дают такое обилие примеров, что только на их перечисление не хватит, вероятно, объема всего сборника.

Я начну с проблемы регистрации по подписям. Задачи, которые пытаются решить законодатели, понятны: надо, чтобы через фильтр регистрации прошли те кандидаты, которые пользуются доверием какой-то части избирателей, и не прошли те, кто доверием не пользуется и пользоваться не будет. Когда много кандидатов – это тоже плохо: это затрудняет выбор избирателя, засоряет информационное пространство и сужает агитационные возможности основных кандидатов. Но здесь, конечно же, лучше недожать, чем пережать.

Сегодня мы имеем результат, когда обе задачи плохо решаются. С одной стороны, в выборах участвует масса кандидатов, которые получают даже меньше голосов, чем то число подписей, которые они представили. С другой стороны, отказы в регистрации получают кандидаты, имеющие хорошие шансы на победу.

Причин, почему так получается – много. Но здесь я хочу обратить внимание на законодательство. Законы получились такими, что забраковать фальсифицированные подписи значительно труднее, чем честно собранные.

Посмотрите статистику Центризбиркома, например, по думским выборам. Из всех забракованных подписей всего лишь полпроцента забракованы потому, что фальшивые. А все остальное – недостатки оформления.

Один только пример из практики московских муниципальных выборов. Вы знаете, какие были основания для непризнания подписей на этих выборах? Одно из таких оснований: для подписи избирателя и для даты ее внесения предусмотрены разные колонки. Представляете: подписи подлинные, даты их внесения подлинные, но они в разных колонках и поэтому кандидата не зарегистрировали.

И еще одна характерная деталь тех выборов: суд не считает свидетельство избирателей о том, что они ставили свою подпись, достаточным основанием для признания их подписей действительными. И с точки зрения буквы закона он, может быть, даже прав: оказывается, главное не то, что избиратель поставил свою подпись в поддержку выдвижения кандидата, а главное – чтобы все было оформлено без сучка и задоринки. Ни к одним документам, даже финансовым, у нас не предъявляются такие жесткие требования, как к документам кандидатов по выдвижению!

Последние новеллы, связанные с уменьшением допустимого процента брака в подписных листах, еще больше ухудшат ситуацию. Они позволят в еще большей степени отказывать в регистрации неугодным кандидатам, а проблему поддельных подписей все равно таким способом не решить.

Еще более серьезную проблему представляют отмена регистрации или отказ в регистрации как санкции за допущенные нарушения. Здесь очень много ярких примеров. И что важно: ведь есть два замечательных решения высших судебных инстанций: Верховного Суда (от 6 марта 2000 г. – по делу об отказе в регистрации В.В. Жириновского) и Конституционного Суда – от 11 июня 2002 г. В решении Верховного Суда говорится, что ответственность в виде отказа в регистрации может возникать только при наличии вины кандидата. А в Постановлении Конституционного Суда сказано, что суд, решая вопрос об отмене регистрации кандидата, не вправе исходить лишь из формальных оснований, а должен соблюдать принцип соразмерности.

Кстати, есть еще в этом Постановлении важное положение: о том, что при снятии с регистрации после первого тура нельзя проводить второй тур – он будет нелегитимным. Но эта позиция была просто проигнорирована законодателями, и практика отмены регистрации перед вторым туром продолжается.

И главное – суды в массе своей игнорируют эти две позиции – о презумпции невиновности и принципе соразмерности. Вот два наиболее ярких примера последних лет.

Ю.И. Скуратову отказано в регистрации на выборах в Государственную Думу из-за неточно указанной должности: он указал, что является исполняющим обязанности заведующего кафедрой, а должен был написать, что занимает должность профессора. Вот такое “серьезное” нарушение, из-за которого ему не позволили баллотироваться.

Второй пример: отмена регистрации В.И. Черепкова на выборах мэра Владивостока в 2004 г. Вся вина Черепкова состояла в том, что он использовал депутатские бланки для обращений в прокуратуру и Центризбирком. Даже если считать это нарушением, о соразмерности этого нарушения и санкции просто неудобно говорить.

А в целом мы имеем огромную статистику: снятие кандидатов стало правилом, а не исключением. Возьмем последние выборы губернаторов – конец 2004 г. В каждой второй кампании был снят кандидат, имевший хорошие шансы на победу.

И что интересно: обратите внимание, кого снимают. Не лиц, связанных с криминальными структурами. И не экстремистов–фашистов. Нет. Снимают представителей элиты: действующий губернатор, мэры областных центров, депутаты Государственной Думы, директора крупных предприятий. Вот кого таким образом не допускают до выборов.

Опять-таки, если бы их нарушения были такими бесспорными и очевидными. Так нет. Областной суд не находит оснований для снятия. Коллегия Верховного Суда тоже не считает возможным снять. Значит, вопрос по меньшей мере спорный. Так нет, в субботу срочно собирается Президиум Верховного Суда только для того, чтобы не допустить кандидата до выборов – повторю еще раз – не фашиста, не криминального авторитета, а мэра областного центра. Вот такова практика российских выборов.

Правда, могут сказать: законодательство меняется, наиболее одиозные основания для снятия исключаются – вроде того, за что сняли Ю.И. Скуратова. Но, к сожалению, вместо них появляются другие. Теперь можно снять кандидата за нарушение им законодательства об интеллектуальной собственности. Представляете, какой простор открывается. И еще расширен перечень лиц, которых можно снять за злоупотребление служебным положением. Мы уже видели, как этой нормой воспользовались для снятия В.И. Черепкова. Теперь за это можно снять каждого, кто входит в состав органа управления любой частной фирмы. А признаки злоупотребления столь расплывчаты, что при большом желании всегда можно будет применить санкцию.

Если такая практика будет продолжаться и развиваться так, как она развивается сейчас, российские выборы никто не сможет назвать ни свободными, ни справедливыми, ни даже подлинными.

Отдельного упоминания заслуживает практика аннулирования регистрации списка кандидатов (или отказа в регистрации) из-за выбытия из него более 25% кандидатов. Эта практика получила распространение на региональных выборах, где списки включают небольшое число кандидатов и 25% иногда составляет всего 2 человека.

В ряде случаев было доказано, что выбытие кандидатов было обусловлено давлением, которое на них оказывали представители власти. Таким образом, “выбивание” из списка кандидатов с целью аннулирования регистрации списка также превратилось в элемент административной избирательной технологии.

В 2005 г. в избирательное законодательство было внесено изменение, увеличившее с 25 до 50% долю выбывших кандидатов, при которой аннулируется список. Однако эта новелла лишь затруднит, но не исключит возможность использования указанной технологии. Кроме того, законодатели отказались признать давление на кандидата обстоятельством, вынуждающим его снять свою кандидатуру. Одновременно в качестве основания для отказа в регистрации списка кандидатов добавлено “выбытие кандидатов, в результате чего число региональных групп в списке кандидатов оказалось меньше установленного законом”. Таким образом, мы и здесь видим, что отмена одной одиозной нормы сопровождается появлением новой, не менее опасной. И, как следствие, данная технология может получить новое развитие.

В этой связи не могу не уделить внимание проблеме гендерных квот. Разумеется, нам не может нравится ситуация, когда в Государственной Думе доля женщин составляет лишь около 10% (и аналогичное положение наблюдается во многих законодательных органах субъектов Федерации). Однако введение квот в нынешних условиях, когда не решены вопросы свободной конкуренции, таит серьезную опасность. Если будут приняты нормы, содержащие квоты, без санкций за их нарушение, эти нормы реально не будут работать. Если же в законе будут предусмотрены санкции за несоблюдение гендерных квот (а санкции у нас всегда одни – отказ в регистрации и отмена регистрации), то тем самым технология “выбивания” кандидатов станет чрезвычайно эффективной.

С приближением 1 января 2006 г. – дня, когда вступят в силу новые нормы закона о политических партиях в РФ, резко ужесточающие условия их деятельности, все большую обеспокоенность общественности вызывает дальнейшая судьба российской партийной системы в целом.

Очевидно, что переход на выборах депутатов Государственной Думы к полностью пропорциональной избирательной системе делает вопрос о том, в какой степени система политических партий в стране позволяет реализовать избирательные права граждан, центральным. Это тем более важно, что уже обозначилась тенденция перенести эту практику и на выборы более низкого уровня. Так, уже принят закон о проведении только по партийным спискам выборов Законодательного Собрания Санкт-Петербурга, в Волгоградской области 9 октября 2005 г. только по партийным спискам прошли выборы горсовета города Волжский. Скорей всего в ближайшее время эта эпидемия продолжится.

Предоставление партиям монопольного права на выдвижение кандидатов в органы власти фактически превращает их в посредников между властью и гражданами. Таким образом, вопрос о свободе создания политических партий и соблюдении равенства прав как между членами различных партий, так и между партиями становится вопросом обеспечения гарантированного Конституцией равенства прав и обязанностей граждан.

При таком подходе законодатель обязан был в максимальной степени обеспечить возможности для граждан образовывать политические партии – иначе ограничиваются их права на участие в политической жизни. Однако закон о политических партиях, напротив, создал массу ограничений для политически активных граждан. Он запретил создание региональных партий; в результате даже в региональных выборах могут участвовать только региональные отделения федеральных партий.

В результате комплекса законодательных новаций в настоящее время в России фактически создана система многоуровневых ограничений прав граждан на участие в выборах – сначала законодательство о политических партиях ограничивает право граждан на объединение в партии путем ограничений по их численному составу, предоставляемой для регистрации информации, запретом региональных партий (хотя Россия является Федерацией) и т.д., а затем оно ограничивает возможности партии по выдвижению кандидатов через чрезмерно жесткие требования к сбору подписей и оформлению соответствующей документации, огромные размеры избирательных залогов и т.д. И все это дополняется проведением плановых и внеплановых проверок, ежегодной перерегистрацией численности. В этих условиях, чтобы исполнить требования закона о выборах, надо вначале исполнить требования закона о политических партиях. В результате главным регламентирующим органом, определяющим, имеет ли право на участие в выборах объединившаяся в ту или иную партию группа граждан, становится регистрирующий их деятельность орган исполнительной власти, напрямую назначаемый Президентом РФ и ему подотчетный, лишенный какого бы то ни было контроля как со стороны парламента, так и со стороны гражданского общества. Таким образом исполнительная власть имеет эксклюзивое право решать, кого допускать к выборам представительной власти.

Федеральный закон “О политических партиях” предусматривает создание партий не путем постепенного аккумулирования местных инициатив (т.е. снизу вверх), а путем фактического найма региональных структур федеральными органами партии (т.е. сверху вниз). Процесс регистрации чрезвычайно усложнен: после того, как партия “условно” зарегистрирована на федеральном уровне, она в течение 6 месяцев должна зарегистрировать региональные отделения в не менее чем половине субъектов Федерации, где регистрирующие органы зачастую занимаются прямым саботажем и вымогательством.

При этом с 1 января 2006 г. общая численность партии, необходимая для ее “окончательной” регистрации, должна быть не менее 50 тыс., а численность членов партии в более чем половине регионов должна составлять не менее 500 человек, в остальных региональных отделениях она должна быть не менее 250 человек.

Особо следует отметить сочетание требования о минимальной численности регионального отделения и нормы о том, что член партии может состоять только в региональном отделении по месту своего проживания. В результате граждане, проживающие в регионе, где число желающих быть членами данной партии не достигает как минимум 250 человек, фактически лишаются права вступить в эту партию.

Фактически и на региональном, и на федеральном уровне процедура создания партий носит разрешительный характер. Кроме того, теперь закон обязывает партии при регистрации региональных отделений предоставлять в территориальный орган Министерства юстиции список членов регионального отделения. Это затрудняет развитие оппозиционных партий, поскольку граждане в ряде регионов могут опасаться вступать в них, если об их членстве станет известно властям.

Практика свидетельствует, что к проверке данных о численности членов партии активно привлекаются правоохранительные органы. Причем иногда эти проверки проходят в 10–11 часов вечера, когда к гражданину приходит сотрудник милиции с вопросом, а состоите ли вы в такой-то партии (в качестве примера можно привести Ханты-Мансийский автономный округ). Учитывая российскую практику, нетрудно предположить, что в условиях такого психологического давления граждане зачастую отказываются официально подтверждать представителям власти свое партийное членство. При этом достаточно, чтобы один человек в регионе подтвердил, что его неверно причислили к списку членов данной партии, и в регистрации регионального отделения может быть отказано – независимо от того, сколько человек реально подтвердило членство в данной партии.

В своей деятельности партии приравнены к коммерческим структурам: даже не имея имущества и источников дохода, они обязаны в каждом регионе, где зарегистрировано региональное отделение, сдавать ежеквартальные отчеты в налоговые и иные органы. Таким образом, в каждом регионе, где партией зарегистрировано региональное отделение, она фактически обязана содержать как минимум бухгалтера, что означает наличие дополнительного имущественного ценза для создания партий и сохранения ими своего правового статуса.

Законодательно закреплено правовое неравенство партий, уже представленных в Государственной Думе, и всех иных политических партий. В частности, партии, представленные в Государственной Думе, освобождены от сбора подписей и внесения залога при выдвижении кандидатов, имеют привилегированное положение при выдвижении кандидатур в состав избирательных комиссий.

Большинство заложенных в федеральном законодательстве норм исполнимы лишь в условиях доброжелательного отношения регистрирующих и контролирующих органов к данной организации. При этом в России отсутствует равное отношение контролирующих органов к различным политическим партиям и общественным организациям, к их деятельности не применяются единые стандарты и санкции за нарушение норм законодательства.

Фактически существует политика двойного стандарта, когда для одних нормы закона действуют, а для других нет. Так, в 1998 г. созданное Ю.М. Лужковым объединение “Отечество” было зарегистрировано на следующий день после учредительного съезда. Партия “Спас” после того, как на выборах в Государственную Думу в 1999 г. выдвинула список из оппозиционных власти политиков, немедленно стала объектов проверки и была лишена регистрации уже в ходе избирательной кампании. В 2004 г. партия “Созидание” была лишена регистрации вскоре после того, как избрала своим председателем оппозиционного политика С.Ю. Глазьева. Затем было отказано в регистрации созданному сторонниками С.Ю. Глазьева движению “За достойную жизнь”. В 2004 г. после того, как партия “СЛОН”, по решению своего федерального съезда, стала учредителем оппозиционного властям Свердловской области блока “Союз бюджетников Урала”, правоохранительные органы по обращению избирательной комиссии Свердловской области стали разыскивать делегатов данного съезда партии и требовать от них подтверждения участия в работе данного съезда. Подобная практика применялась и по отношению к другим партиям.

После конфликта в блоке “Родина” 15 февраля 2004 г. решением съезда одного из трех учредителей блока – Партии российских регионов – она были переименована в партию “Родина”, фактически монополизировав название блока, который имел учредителями еще две партии – Партию национального возрождения “Народная воля” и Социалистическую единую партию России (СЕПР). Сверхоперативно, уже 19 февраля Минюст РФ официально внес изменения в регистрационные документы данной партии (обычно данная процедура занимает несколько месяцев). Аналогичным образом после того, как оппозиционный политик И.М. Хакамада объявила о намерении создать партию “Свободная Россия”, Минюст оперативно внес изменения в документы о переименовании ранее созданной Российской сетевой партии в партию “Свободная Россия”. В то же время, несмотря на неоднократные попытки, не смогла получить официального статуса партии несомненно реально существующая оппозиционная Национал–большевистская партия (НБП). Внезапные проблемы у Российской партии пенсионеров, инициированные исключенным из нее более чем полтора года назад ее бывшим председателем С.П. Атрошенко, возникли только тогда, когда партия стала добиваться внушительного успеха на региональных и местных выборах (первое место на выборах Томского горсовета, второе – в Нижнем Новгороде) и выставила свои списки на выборах в Московскую городскую думу и Законодательное Собрание Челябинской области.

Порочность нынешней системы также в том, что она представляет собой суррогат разных систем, из которых выхвачены отдельные фрагменты, удобные для манипулирования процессом выборов. Сочетание заложенных в законе “О политических партиях” норм о фактическом создании массовых партий с фиксированным членством находится в противоречии со стимулирующим создание кадровых партий избирательным законодательством, в частности предусматривающим проведение выборов в стране в так называемый “единый избирательный день”. Таким образом, кадровые реально партии заставляют имитировать массовость, а так как имитационный характер массовости очевиден, то возникает рычаг давления на партии власти в лице органов, проверяющих их реальную численность. Дополнительно способствует установлению фактического контроля государства над политическими партиями включение в законодательство норм о государственном финансировании политических партий. Кстати, федеральные органы исполнительной власти, отвечающие за вопросы бюджета, также напрямую подотчетны Президенту РФ.

На момент выборов депутатов Государственной Думы 2003 г. были зарегистрированы 44 политические партии, сейчас их уже 36. За минувший год не увенчалась результатом ни одна попытка создания политической партии, несмотря на образование 30 инициативных групп. Пять партий прекратили свое существование, а еще шести оргкомитетам по созданию политических партий отказано в регистрации, причем для этих отказов используются самые разные механизмы. Об этом представители Федеральной регистрационной службы говорят с гордостью и явно намерены “работать дальше”.

Однако количество участвующих в выборах списков кандидатов, если ему искусственно не мешает закон, отражает настроение в обществе и его потребности. Если большинство интересов граждан учитывается ведущими партиями, то и общее число партий невелико, если же плюрализм интересов широк и общество разбито на множество групп по своим отраслевым, этническим, конфессиональным, идеологическим и иным признакам, то число списков естественно увеличивается. Да, кому-то может не нравиться, что кандидатом стал тот или иной человек, но наличие равных политических прав – это условие демократии.

Бороться за мифическую “двухпартийность” или что-то подобное в условиях, когда государство игнорирует интересы множества групп граждан и растет социальное отчуждение, падает явка на выборы, – утопия, ведущая к разрушению фундамента власти – утрате доверия граждан. Политическая представительность при такой системе не может не снижаться, в особенности представленность интересов меньшинств.

Единственный механизм, стимулирующий власть работать эффективно, т.е. действовать в интересах населения – это конкуренция. Поэтому неизбежное следствие нынешнего репрессивно–манипулятивного характера российского избирательного законодательства, резко снижающего уровень политической конкуренции, – это падение эффективности власти, постепенная утрата ею легитимности, так как представленности лишаются все новые и новые группы граждан. Отсутствие плюрализма в парламенте ведет к деградации его как органа, вырабатывающего стратегические для страны решения. Как любая наука, так и государственное управление без конкуренции и диалога идей умирает и вырождается, превращаясь во все более оторванную от жизни догму. Система должна содержать в себе возможности ее постоянного обновления.

За те почти два года, что остались до очередных выборов Государственной Думы, у законодателей еще есть шанс отыграть назад и остановить это законодательное безумие. Несомненно, самым разумным с точки зрения обеспечения избирательных прав граждан было бы восстановление смешанной избирательной системы, сочетающей территориальные и партийные интересы. Выборы только по спискам в современной России превращаются в референдум доверия партиям, отобранным чиновниками.

Нет абстрактного государства, а есть лишь интересы конкретных государственных чиновников, которые используют любые ограничительные нормы закона как элемент борьбы с оппозицией. Излишнее ужесточение законодательства, включение в него заведомо невыполнимых норм вынуждают кандидатов, партии, прессу искать пути обхода закона, поощряют развитие коррупции, затягивают в стране формирование того уровня политической культуры, который присущ цивилизованным странам.

Очевидно, что нужно либерализовать закон о политических партиях, в частности, отменить завышенные требования к их численности. Нужно снять ограничения на формирование партий по региональному, этническому, половому признаку – статья 19 Конституции РФ прямо гласит, что “запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности”. Если ведущие партии не выражают интересы меньшинств, то почему меньшинства лишаются своего политического представительства? Почему в России теперь нельзя создавать к примеру Христианско-демократическую партию? Почему реально существующие региональные партии должны мимикрировать под региональные отделения неких мифических федеральных партий? Зачем закон стимулирует подобную имитацию, не лучше ли называть вещи своими именами и приучать общество жить открыто, не прибегая постоянно к искусственному обхождению закона?

Люди будут жить по закону, если он сам не будет им мешать по нему жить.

В далеком 1971 г., когда я учился в X классе, мне влепили “тройку” по обществоведению. За день до урока были очередные выборы. И мы приходим в школу, а учительница нам рассказывает, что состоялись выборы и на них убедительную победу одержал блок коммунистов и беспартийных. Я по дурости своей встал и спрашиваю: “Скажите, а он кого победил на этих выборах? Что был там еще кто-то?”

Мне представляется, что все последние изменения в нашем избирательном законодательстве имеют абсолютно ясно сформулированную цель – всеми силами избежать политической конкуренции. Демократия предполагает возможность граждан выбирать власть, а значит, и регулярно менять власть, которая их не устраивает. Политическая конкуренция – необходимое условие демократии, хотя и не достаточное.

Однако существующий в последние годы в России политический режим решает для себя диаметрально противоположную задачу: обеспечение собственной несменяемости. Отменить выборы совсем он пока не решается, предпочитая их профанировать: сохраняется видимость демократии, но на самом деле выборы таковыми являются лишь по форме, но не по содержанию.

В условиях свободного выбора власть рискует проиграть, поскольку очень многое из того, что она предлагает, неконкурентоспособно. Поэтому она поступает так же, как поступают, “защищая интересы отечественного производителя”: устраняет конкуренцию.

Для того чтобы иностранные автомашины не могли вытеснить с рынка отечественные (которые неизмеримо хуже качеством), вводят заградительные таможенные пошлины на “иномарки”. А для того чтобы оппозиция не могла “вытеснить с политического рынка” партии, поддерживающие власть, она ставится в заведомо неравное положение на выборах, которые проводятся в условиях недобросовестной политической конкуренции, точнее – в условиях политической монополии. Следует отметить, что эта монополия организуется не только в электоральной сфере: она же организуется в средствах массовой информации, в области распоряжения природными богатствами и государственными финансами и т.д. Но указанная монополия – ключевая, поскольку она создается на этапе формирования власти.

И “партия власти”, имея подавляющее парламентское большинство, обладает неограниченной возможностью менять законодательство, подстраивая его под свои интересы. Иначе говоря, подгоняя правила под результат.

Задача обеспечения этой монополии последовательно решается на всех этапах избирательного процесса, начиная с выдвижения кандидатов.

Выдвижение кандидатов в представительные органы государственной власти организовано так, что заведомо ставит оппозиционные (то есть, не обладающие административным ресурсом) политические силы в неравные условия по сравнению с “партией власти”.

Во-первых, снижен предельно допустимый процент недостоверных подписей, представляемых для регистрации (с 25 до 10%), а проверка достоверности подписей поручена напрямую зависящим от власти правоохранительным органам. Как показывает практика (в том числе петербургская), это создает существенные возможности для злоупотреблений, и главное, результат такой “проверки” очень сложно оспорить. Можно под совершенно надуманными предлогами объявить недостоверными любое количество подписей, а пока ты будешь по суду доказывать, что ты прав, выборы уже могут завершиться. В результате можно не допустить к выборам любую “ненужную” партию.

Во-вторых, увеличен (например, для выборов Госдумы) избирательный залог, запрещено одновременно собирать подписи и вносить залог. Здесь следует отметить, что залог, казалось бы, позволяет участвовать в выборах, минуя рискованные процедуры (каковой является проверка подписей). Но и здесь у “партии власти” и у тех, кто пользуется административным ресурсом, есть простая возможность. Те средства, которые вам внесли в избирательный фонд и только из которых вы можете заплатить избирательный залог, могут не признать. И возвратить их обратно под тем предлогом, что неправильно заполнено платежное поручение. А когда выяснится, что на самом деле все было сделано верно, окажется, что уже истек тот срок, в течение которого можно было внести избирательный залог. Суд, возможно, подтвердит правоту кандидатов или партий, которым таким образом отказали, но “поезд”, как и в предыдущем случае, уже “уйдет”¹.

В-третьих, запрещено создание избирательных блоков, позволявших оппозиции объединять усилия, не жертвуя самостоятельностью оппозиционных политических партий.

Предвыборная агитация организована так, что “партия власти”, контролирующая средства массовой информации, может практически безнаказанно монополизировать информационное пространство. Одновременно с этим введен запрет для средств массовой информации, которые учреждены политическими партиями, сообщать избирателям во время избирательной кампании о деятельности этих партий иначе, как в последний месяц перед выборами.

При проведении голосования введены жесткие ограничения на работу наблюдателей: ранее их могла направить любая общественная организация, а теперь – только партии, зарегистрировавшие свои списки на выборах. Это резко снижает возможности для независимого контроля. Кстати, следует обратить внимание на последнюю новость – предложение председателя Московской городской избирательной комиссии ликвидировать институт членов избирательных комиссий с совещательным голосом. В условиях практической монополии “партии власти” на формирование избирательных комиссий и на назначение членов комиссий с решающим голосом реализация этой идеи может окончательно лишить оппозицию возможности не только контроля, но даже доступа к избирательной документации.

На выборах представительных органов государственной власти по партийным спискам установлены завышенные заградительные барьеры: 7% на федеральном уровне и 5–7% на региональном. Это “отсекает” большую часть оппозиционных партий.

Из одного избирательного закона в другой переходит норма (об этом мы говорим из года в год), по которой результаты выборов могут быть отменены только в том случае, если “допущенные нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей”. То есть можно что-то сделать, только если неправильно подсчитали голоса. А если их подсчитали правильно, но вся предвыборная кампания шла с огромными нарушениями? Неравные возможности для агитации, использование служебного положения чиновников в пользу кандидатов и так далее… Практика показывает: какие бы чудовищные нарушения ни были совершены, в том случае, если их совершили те, кто идет от “партии власти” и имеет за собой административный ресурс, результаты отменены не будут. Бывают исключения, но они крайне редки.

Организация выборов поручена избирательным комиссиям, механизм формирования которых гарантирует их полную зависимость от исполнительной власти. При этом существует “избирательная вертикаль”, формально подчиненная ЦИК РФ, а де-факто контролируемая Кремлем.

Контроль за законностью проведения выборов поручен тем же избирательным комиссиям, милиции и прокуратуре. Но все эти органы, как показывает практика, все чаще выступают не в роли “арбитров” выборного процесса, а в роли активных “игроков”. Они “избирательно” применяют закон, демонстративно не замечая нарушений со стороны “нужных” кандидатов и одновременно под микроскопом выискивая несуществующие нарушения у “ненужных” кандидатов. В общем, ведут себя, как подразделения единого избирательного штаба, последовательно выполняющего поставленную задачу. А все попытки кандидатов и партий, не имеющих “административного ресурса”, заставить указанные органы выполнять свои обязанности, оказываются, как правило, безрезультатными.

Так, сколь очевидны бы ни были нарушения – ничто не обязывает избирательную комиссию применить санкции к тем, кто подкупает избирателей. Ничто не обязывает прокуратуру привлечь к ответственности чиновника, незаконно агитирующего за “нужного” кандидата. Ничто не обязывает милицию задержать распространителей фальшивых листовок или провести поиск “подпольной” типографии, где они печатаются. Наконец, ничто не обязывает суд принять решение о наказании нарушителей. Причина в том, что статус всех перечисленных органов хорошо описывается простой формулой: они все могут, но ничего не обязаны – поскольку не несут никакой ответственности за “избирательное” применение закона.

Система, сочетающая в себе исполнительную “вертикаль”, послушные избиркомы и правоохранительные органы, а также зависимый суд, была первоначально сконструирована в 1996 г. под предлогом “недопущения победы коммунистической оппозиции”. Затем выяснилось, что она не пропускает к публичной власти любую оппозицию, независимо от ее “окраски”.

В итоге сегодня политическая конкуренция на выборах практически отсутствует. Она “успешно” заменена политической монополией, которую трудно назвать естественной. Указанная монополия – важнейший элемент системы “управляемой демократии”.

К сожалению, только лишь изменением нашего законодательства о выборах мы не достигнем соблюдения международных избирательных стандартов. Есть простое отличие между избирательными законами и законами природы: избирательные законы не действуют автоматически сами по себе. Между законом и объектом его применения есть какой-то орган: или избирательная комиссия, или прокуратура, или суд. Орган, который должен закон или применить, или не применить. А он, как уже отмечалось, все может, но ничего не обязан. И очень часто действует избирательно. И к чему это приводит, мы хорошо видим.

Последнее. Думаю, что если бы выборы 1990 г. проходили примерно по тем же правилам, что сейчас – и с тем же административным ресурсом, и с той же практикой, и с тем же отношением к закону, то мы бы сейчас на конференциях в лучшем случае обсуждали, как мы успешно идем по пути развитого социализма к коммунизму.

Наверное, многие знают, что я – один из руководителей партии “Союз Правых Сил”. У нашей партии есть большой опыт участия в выборах разного уровня, и мы можем оценивать, насколько честная и справедливая конкуренция на выборах. Я приведу несколько примеров по поводу этой конкуренции – “честной, справедливой и равной”.

4 сентября 2005 г. в Подмосковье состоялись выборы органов местного самоуправления. Есть такой подмосковный городок – Климовск. Там подали заявки на участие в выборах в депутаты местного самоуправления всего 70 человек, из них 33 было отказано в регистрации – на основании недействительных подписей. Конечно, когда люди из разных партий подают подписи и 33 из 70 снимают, по теории вероятности среди снятых должны быть представители всех партий. Не может же так быть, чтобы одна партия собирала тщательно подписи, а другие партии как-то плохо.

Но нет. Случайно оказалось так, что все кандидаты от “Единой России” подписи сдали правильные, а все кандидаты, например, от Конгресса демократических сил, все сдали неправильные подписи.

Также в моем родном Подмосковье случилась фантасмагорическая история, она отражена в аналитическом докладе – это история выборов главы Сергиев-Посадского района. В течение полутора лет один и тот же человек три раза побеждает на выборах главы района с большим отрывом. Каждый раз суд отменяет результаты этих выборов – обращаю ваше внимание, не снимает до голосования, а отменяет избрание человека, который с большим отрывом побеждает на выборах. Причины? Первый раз его сняли, потому что он был пойман на служебном автомобиле, возвращаясь со встречи с избирателями домой. А второй раз его сняли за то, что избирательные комиссии были сформированы с нарушениями: там были превышены доли чиновников в комиссии, нарушены сроки и прочее. Любопытно, что эти комиссии формировал своим постановлением его конкурент на выборах, который был действующим главой в тот момент. А граждане Сергиев-Посадского района с маниакальным упорством продолжают выбирать его мэром. Они никак не могут понять, что он не должен быть мэром. В третий раз он побеждает на выборах 4 сентября 2005 г. Сейчас опять в суде идет эта история. Я не знаю ни одной другой страны в мире, где такое было бы.

Я могу сказать еще про один случай “честной” конкуренции, тут уж он всем хорошо известен – это история по выборам в Магаданской области, где избирательный блок с участием “Союза Правых Сил” был снят с выборов по следующим причинам. Действовала норма закона о том, что если 25% состава избирательного списка до начала голосования из списка исключаются, то блок снимается с выборов.

Часть наших кандидатов от партии “Союз Правых Сил” написали заявление, что они хотят выйти из состава списка по разным причинам. Нам было точно известно, что на этих людей оказывалось серьезное давление, в том числе руководителями, правоохранительными органами и так далее. Я бы не рассказывал долго про эту историю, если бы не два обстоятельства.

Первое. Конечно, сняли с выборов, мы подали в суд. Из Магадана дело должно было пойти в Верховный Суд, но по дороге потерялось. В субботу, перед днем голосования, нам доложили, что офицер фельдсвязи с папкой сел в самолет в Магадане, а в Москве он из самолета не вышел (видимо, сошел где-то в Красноярске). Соответственно, мы не были допущены к выборам.

Второе. Когда я на Комитете по госстроительству при обсуждении нового закона указывал на эту ситуацию, я просил В.Н. Плигина включить в число обстоятельств, вынуждающих к снятию кандидатуры, подкуп, угрозы, давление, поскольку при выбытии по вынуждающим обстоятельствам (к которым по закону относятся только болезнь и тому подобное) не страдает вся партия. И на Комитете по госстроительству и конституционному законодательству уже было сказано, что, да, ты прав, сейчас мы эту твою поправку одобрим. А потом на пленарном заседании она бесследно исчезла. Видимо, так же, как пакет из Магадана.

Я на этом не остановился, я написал в Генеральную прокуратуру письмо по Магадану с изложением фактов, которые нам точно известны. Ладно, сняли нас с выборов, мы не участвовали. Но можно хотя бы, для примера, хоть несколько человек привлечь к уголовной ответственности. Потому что есть статья в Уголовном кодексе, она называется так: “Воспрепятствование к осуществлению избирательных прав путем подкупа, угроз, насилия и так далее”. У нас есть доказательства. В суде наши люди, которые вышли из списка, говорили, что на них давили. Я написал в прокуратуру, наивный человек. Спустя месяц мне пришел совершенно гениальный ответ из Прокуратуры Магаданской области. Прокуратура честно выполнила свои обязанности. Прокуратура честно допросила и тех, кого сняли, на кого давили, и тех, кто давил. Вот этот фантастический документ, и я просто позволю себе процитировать несколько абзацев.

“Из объяснения Юмагуловой – это наш кандидат, учитель начальных классов средней школы – следует, что в период избирательной кампании у нее действительно был разговор наедине с главой администрации поселка Игнатенко об улучшении ее жилищных условий. При этом глава поселка говорил с ней вежливо в дружеской и непринужденной обстановке. Сам глава поселка пояснил, что действительно говорил с ней об улучшении жилищных условий, при этом какого-либо давления на нее с целью склонения к выходу из списка не оказывал”.

Дальше. Из объяснения Школьной, наш кандидат, руководитель обособленного подразделения “Почтамт”. Она говорит: на нее было оказано путем уговоров давление со стороны главы администрации района и его заместителя – фамилии приводятся. А вот цитата: “Эти граждане, Проказин и Начаров, категорически отрицают факт оказания давления с целью снятия и пояснили, что действительно встречались со Школьной по роду своей работы в помещении почтамта”. Глава района, его зам просто так приходят на почту, где работает бедная женщина. Представляете себе, вы работаете на почте в Москве, к вам приходят мэр Лужков или, например, Ресин и с вами о чем-то беседуют.

А вот просто фантастика. Лебедева, преподаватель аграрного техникума, тоже наш кандидат. Из объяснений Лебедевой следует, что у нее состоялся разговор с ее руководителем, директором техникума Форостовским, который ей не угрожал, давления на нее никакого не оказывал – это ее директор, – а просто передал просьбу вышестоящих органов снять свою кандидатуру. Но это еще не все приключения бедной Лебедевой.

Дальше перл, который я считаю просто гениальным: “В дальнейшем ее на улице поселка встретил глава администрации района, который сообщил ей о недостатках в идеологии и работе правых партий. И как ей показалось, пытался путем уговоров склонить к выходу”. А дальше там показания самого главы района: “Глава района уточнил, что действительно беседовал с ней на улице о политике и о недостатках в работе правых партий, при этом ни в чем ее не убеждал и никакого давления на нее не оказывал”.

Но больше всего мне понравился вывод прокуратуры. Напомню, что я написал в Генеральную прокуратуру с просьбой возбудить дело против тех, кто давил, препятствовал осуществлению избирательных прав. Вывод прокуратуры: “Отказать в возбуждении уголовного дела о совершении преступления, предусмотренного статьей 306 УК РФ, в виду отсутствия в действиях Надеждина Б.Б. состава заведомо ложного доноса о совершении преступления”.

И еще один аспект, имеющий отношение к теме международных стандартов и российских выборов. У нас состоялась еще одна фантастическая история. Я не нашел в мировых конвенциях какого-то описания такого казуса, который сейчас произошел. Государственная Дума приняла, и Совет Федерации одобрил закон о переносе на три года реформы местного самоуправления.

За последние месяцы примерно 200 тыс. человек в стране были избраны депутатами и 15 тыс. – главами поселений, точно зная, что с 1 января 2006 г. они должны приступить к осуществлению полномочий, обещанных им в федеральном законе. И тут государство принимает закон о том, что вы избрались, молодцы – но полномочий мы вам не дадим. Европейские конвенции, к сожалению, такую возможность не предусмотрели.

Если говорить о стандартах, то для меня основной избирательный стандарт – это наличие реальной политической конкуренции. Может быть, есть очень много других стандартов, но без этого все остальные не имеют большого значения. Потому что не существует, насколько мне известно, международного стандарта на имитацию выборов.

Злоупотребление административным ресурсом – это не только проблема выборов. Это злоупотребление происходит и в период между выборами, и регулярные изменения законодательства перед каждыми выборами как раз и имеют к этому отношение.

Дело в том, что внедрение юридических норм, направленных на сохранение власти правящей элитой – это тоже злоупотребление административным ресурсом. И до тех пор, пока мы не станем к этому относиться именно так, а будем их только рассматривать как некое, как у нас говорят, развитие электорального права в России, я думаю, мы далеко не уйдем.

На самом деле, если смотреть на злоупотребление административным ресурсом на выборах как на практику проведения кампании с мобилизацией всех возможных институциональных, медийных, бюджетных, регуляторных, юридических средств и ресурсов для обеспечения сохранения власти правящей элиты, то перед нами встают три вопроса, вернее, три аспекта злоупотребления административным ресурсом на выборах: концептуальный, политический и юридический.

С концептуальной точки зрения может возникнуть вопрос, а почему “Трансперенси Интернешнл-Р” – организация, нацеленная на антикоррупционную деятельность, занимается проблемой злоупотребления административным ресурсом? Да только потому, что мы считаем и будем всегда настаивать на своей точке зрения, что злоупотребление административным ресурсом на выборах – есть форма коррупции; злоупотребление административным ресурсом – есть использование государственных и иных публичных полномочий и ресурсов для достижения личных и корпоративных политических целей.

Если вы посмотрите на данное явление с этой точки зрения, то вы увидите, что это и есть практически один в один классическое определение коррупции. Потому что вот то, о чем шла речь в материале Надеждина: главе администрации в Магадане мы из наших налогов платим зарплату не для того, чтобы он бегал по улицам и обсуждал проблемы развития политических партий. В этот момент он за эти деньги должен был заниматься проблемами, например, жилищно-коммунального хозяйства. Мы формируем наш бюджет вовсе не для того, чтобы куски этого бюджета отправлялись на поддержку тех или иных политических партий без нашего одобрения и без нашего ведома. Мы формируем управленческие органы, обеспечиваем из наших налоговых денег структуры исполнительной власти автомобилями, домами, сотрудниками, медийными средствами не для того, чтобы весь этот ресурс использовался только для интересов правящей элиты.

Использование этих самых публичных ресурсов для обеспечения победы на выборах той или иной партии – есть коррупция. И тут, правда, стандарты относительно противодействия политической коррупции очень сильно страдают именно с точки зрения признания злоупотребления административным ресурсом формой коррупции. И в связи с этим я хочу сказать, что если не в электоральном законодательстве, то в антикоррупционном законодательстве мы будем добиваться закрепления новых стандартов. Если очень трудно вписать в международное избирательное законодательство меры по противодействию злоупотреблению административным ресурсам, то вот в конвенцию ООН о противодействии коррупции можно. И я смею вас уверить, что “Трансперенси Интернешнл” будет этим очень серьезно заниматься.

Политическая сторона. Тут у меня есть две новости: плохая и хорошая, и они взаимосвязаны. Хорошая новость – это то, что как только мы видим случаи злоупотребления административным ресурсом, это значит, что у власти есть конкурент, и это хорошо. Это значит, есть эта самая конкуренция. Абсолютно нет никакого смысла власти напрягаться на злоупотребление административным ресурсом, когда и так ясно, что победит представитель власти. Если он сильный, разумный, если он много делает для округа, если он много делает для того или иного района, области, страны, то тогда зачем вообще все это дело устраивать? Если же мы видим массированное злоупотребление административным ресурсом, значит, возможны варианты, и мы это должны понимать.

Плохая новость – это то, что эти самые конкуренты сами не прочь воспользоваться возможностями административного ресурса и сыграть не по правилам. Например, сходить в Кремль или к Лужкову и договориться о 10% до того, как идти с программой к избирателям. Это очень большая политическая проблема, потому что тогда встает вопрос: зачем эти самые конкуренты идут на выборы – для того, чтобы добиться власти, или для того, чтобы обеспечить личное трудоустройство? Эта проблема напрямую связана с злоупотреблением административным ресурсом, потому что он имеет обыкновение перетекать из рук в руки очень быстро и на него люди подсаживаются стремительнее, чем на что бы то иное.

Юридическая составляющая проблемы злоупотребления административным ресурсом состоит в том, что нормы, ограничивающие это явление, существуют. Тут проблема заключается, как всегда, в правоприменении: как организовать сбор материалов мониторинга; как довести их до суда; как обеспечить готовность тех, кто должен их использовать, идти до конца. И это трудная задача, которая возникает перед нами, перед общественными организациями.

У меня есть данные по мониторингу злоупотребления административным ресурсом на выборах в Москве. А что я с этим должна делать? Самой идти с этим в суд, как вы знаете, по закону нельзя. А партиям это нужно? Если бы я была точно уверена, что партия готова идти до конца, обеспечить соответствующую юридическую поддержку, что для нее договоренность с властью имеет меньшее значение, чем стремление к справедливости, я бы охотно поверила в то, что у нас есть в ближайшей перспективе возможность противодействовать административному ресурсу не на словах с телеэкранов и из газет, а на практике.

И маленький комментарий про неоднократно упоминаемые “оранжевые” революции. Да, действительно, никто из нас не любит революций. Нормальных людей, как правило, привлекает стабильность, комфорт и безопасность собственной семьи, детей и своей страны. Но об “оранжевых” революциях начинают говорить после выборов. Почему-то я не видела говорящих на предмет массовых нарушений в ходе избирательной кампании на Украине – до массового злоупотребления административным ресурсом коррупционным режимом Кучмы. Когда готовились массированные злоупотребления административным ресурсом: недопуск других кандидатов к средствам массовой информации на Украине; огромное вливание российских денег в избирательную кампанию; не скрываемое никем участие российских приадминистративных политтехнологов в избирательной кампании на стороне одного кандидата, – никто не бился в истерике и не говорил, что это неправильно.

Начали кричать, что неправильно, когда страна на это ответила. Потому что там было на что отвечать именно путем “оранжевой” революции. Поэтому мой совет тем, кто не хочет “оранжевых” революций – снижайте уровень коррупции в стране, не допускайте массового и беззастенчивого злоупотребления административным ресурсом, и все будет хорошо.

Негативные черты избирательного законодательства, в том числе и в сфере, касающейся прав человека, проявлялись, откровенно скажем, не только последние 4 года. Эти бюрократические черты избирательное законодательство стало приобретать раньше, как бы по мере взросления. Мы переходили от модели, когда были максимально широко открыты ворота для демократических процессов, когда было сказано, что это можно, это можно, это можно. Одно ограничение, чтобы действия участников избирательного процесса не нарушали основ конституционного строя, не содержали различного рода антиконституционных призывов. Все остальное практически было можно. Как раз эта модель дала возможность для структурирования политических партий в 1993 г. И не было ведь тогда конструкции отмены регистрации кандидатов. Основания для отказа в регистрации были минимальные. Это была конструкция еще демократичности перестроечных времен: “нарушение установленного законом порядка выдвижения и регистрации кандидатов” – такая емкая и короткая фраза. Затем основания для отмены регистрации, с учетом избирательной практики, стали нарастать. Видимо, авторы этих поправок считали, что такое детальное регулирование способно защитить и сильных, и слабых. Но как раз сильных защищать не надо. Сильные – это представители власти. И суды на практике поддерживают сильных. А вот к слабым как раз эти нормы и применяются. И эти нарушения, за которые можно снять кандидата, при желании легко найти. Поэтому детализация норм избирательного законодательства создавала предпосылки для дальнейших негативных тенденций, когда по сути власть в избирательных правоотношениях все больше уходила от избирателя, от кандидатов, от общественных объединений к избирательным комиссиям, к тем кандидатам, за которыми стоят властные структуры. И уже такие политтехнологические, чисто организационные методы обнаружились в полной силе, когда стали избавляться от тех или иных неугодных кандидатов.

Избавлялись и до того, как пришел к нам 2000 г., но с трудом избавлялись. Вот очень трудно было от Климентьева избавиться в Нижнем Новгороде. Я помню это “блестящее” решение суда, по каким основаниям его снимали с избирательной кампании. Но тогда в общественном сознании закрепилось такое правило, что есть категория людей типа Климентьева, которые ни при каких условиях не должны быть допущены к власти. Это называли – борьба с криминалом. Но потом круг таких людей стал расширяться: к примеру, человек, который работал Генеральным прокурором, или еще аналогичная группа людей. Затем круг этих лиц стал максимально широким, это просто любые люди, которые мешают пройти кандидату, представляющему определенную партию, которая в данный момент является правящей.

И вот заранее были созданы технико-юридические основы для такого ограничения прав кандидатов. Но сама по себе практика стала особенно интенсивно развиваться в последнее время.

И в этой связи с конституционной точки зрения я вижу только один способ. Я считаю, нужно дерегулирование в избирательном законодательстве, сокращение объема регулирования, максимальное снижение количества так называемых составов конституционной ответственности, которые носят антиконституционный характер. Ответственность должна осуществляться по нормам уголовного судопроизводства, административного судопроизводства, если это действительно нарушение; и не должно быть выкидывания кандидатов из избирательного процесса, равно как общественных объединений и партий на стадии допуска к выборам.

По-прежнему, несмотря на многие предложения и замечания, мало что сделано для радикального изменения характера предвыборной агитации и для расширения информированности избирателей о кандидатах. Закон только красиво декларирует свободу проведения агитации всем гражданам и общественным объединениям. На самом деле в период выборов действие конституционных норм в значительной степени приостанавливается в части свободы массовой информации, свободы искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Нельзя сказать, что граждан и общественные объединения в период выборов лишают свободы слова, но их лишают главного – свободы производить и распространять информацию через средства массовой информации, а также выпускать и распространять агитационные печатные материалы. Вот и получается, что, вопреки принципам демократии, сами избиратели по существу лишены возможности непосредственно участвовать в предвыборной агитации. Какие же это свободные выборы, если избиратели и даже многие партии реально не могут участвовать в предвыборной агитации, если предвыборная агитация стала монополией только кандидатов и тех партий, которые зарегистрировали списки кандидатов? При этом даже и им запрещено вести предвыборную агитацию за других кандидатов и за другие избирательные объединения.

Вследствие этого агитация все больше приобретает характер самовосхваления, популистских обещаний, громких лозунгов, недостоверной критики и т.д. Все это пышно процветает, так как чаще всего не получает никакого отпора. Закон необоснованно создает сверхпривилегированные условия кандидатам, заботливо ограждая их от оппонентов, от критики и наказов избирателей. Надо обязательно найти механизмы реального включения в предвыборную агитацию избирателей и всех политических партий. А таких предложений немало содержится в трудах наших ученых.

В целях установления действительного равенства кандидатов пора честно признать, что привнесенная в нашу избирательную систему процедура создания кандидатами собственных финансовых фондов давно обанкротилась. От этого избиратели лучше знать кандидатов не стали. Зато они хорошо узнали могучую силу капитала, узнали, что такое подкуп, предвыборная “благотворительная” деятельность. “Денежные мешки” в значительной степени вытеснили из избирательного процесса многих достойных кандидатов из числа молодежи, рабочих, учителей, врачей и других рядовых служащих, которым негде взять немалые денежные средства.

Для обеспечения, а не декларирования равенства прав кандидатов целесообразно предоставить им возможность использовать средства массовой информации только на безвозмездной и равной основе. От образования каждым кандидатом избирательного денежного фонда следует отказаться вообще.

Опасному процессу отчуждения граждан от выборов и референдума во многом способствуют и нормы законодательства, вносящие в выборы и референдумы рыночные условия, например, позволяющие в обход избирателей путем самовыдвижения и внесения избирательного залога приобретать, а точнее – покупать статус зарегистрированного кандидата. Рыночные механизмы серьезно препятствуют и проведению референдумов вследствие возложения на граждан – инициаторов их проведения значительного бремени финансовых расходов. Так, в соответствии с законами о референдумах граждане обязаны за счет своих средств изготавливать подписные листы для сбора подписей в поддержку инициативы проведения референдума, организовывать сбор указанных подписей и изготавливать для каждого участника референдума текст проекта нормативного правового акта в случае вынесения его на референдум, за счет своих средств организовывать агитацию с целью поддержки как инициативы проведения референдума, так и вопросов, вынесенных на референдум. Это стало одной из причин, по которой референдум, являющийся в соответствии с Конституцией РФ высшим непосредственным выражением власти народа, вообще не используется как в стране, так и в большинстве субъектов Федерации и в подавляющим большинстве муниципальных образований.

Фактически вместо стимулирования гражданской инициативы закон уже экономически, введя плату за демократию, серьезно препятствует ее проявлению, устанавливая даже в столь благородном деле безнравственный принцип наказуемости инициативы. Так постепенно для граждан демократия, конституционное право непосредственно участвовать в управлении делами государства и в осуществлении местного самоуправления стали платными. Платная демократия для граждан в современных условиях – это нонсенс, абсурд. Тем более что когда инициаторами проведения референдума выступают органы власти, то они это делают не за свой счет, а за счет налогоплательщиков. Необходимо исключить из законодательства подобные двойные стандарты, исключить все нормы, возлагающие финансовое бремя на граждан и политические партии при проведении выборов и референдумов, исключить любые рыночные механизмы при осуществлении народовластия. Некоторые пессимисты уже стали запугивать, что если не пресечь увлечение рыночными механизмами в развитии демократии, то скоро не только партии, получившие менее 3% голосов избирателей, будут обязаны возмещать средствам массовой информации в полном объеме стоимость предоставленных им “бесплатного” эфирного времени и “бесплатной” печатной площади, но подобную обязанность возложат и на самих избирателей, если кандидаты, за которых они голосовали, наберут менее 3% голосов.

В ряду вымывания из политического процесса, прежде всего, бедных слоев населения стоят и такие избирательные новеллы, как снижение процента бракованных подписей с 25 до 5 и 10%, позволяющее отказать в регистрации.

“Развод” подписей и избирательного залога, ликвидация страхующей функции последнего – в этом же ряду ужесточения требований к кандидатам.