Материалы международной конференции

Характер конференции позволяет в дискуссионном формате представить историческое время со дня принятия царского манифеста 17 октября 1905 г., который заложил основы российской представительной демократии и избирательного процесса, и сегодняшний “электоральный вектор”, который сопряжен с международными избирательными стандартами. В этой связи и применительно к тому, насколько российская избирательная политика начала XX в. содействовала формированию указанных стандартов, можно воспользоваться кратким историческим экскурсом.

Еще в 1906 г. царское правительство уравняло в избирательных правах мужчин и женщин, правда, применительно к Великому княжеству Финляндскому как части Российской Империи, обладавшей определенной автономией и началами государственного самоуправления. На этой основе в 1907 г. на первых выборах в финляндский парламент было избрано 19 женщин, или 10% от общего числа депутатов. Впоследствии Финляндия также стала первой страной в мире, в которой оба высших избираемых поста – президента и премьер–министра (как лидера победившей на парламентских выборах партии) – занимали женщины, соответственно Тарья Халонен и Аннели Яаэттеенмяки.

Такой российский подход в последующем стал добротной основой для решения в общедемократическом плане гендерных вопросов в большинстве европейских стран, разработки гендерного среза современных международных избирательных стандартов.

В настоящее время, несмотря на положения Федерального закона “О политических партиях”, а также соответствующие предложения Центральной избирательной комиссии РФ, новые шаги в этом направлении – в деле создания дополнительных гарантий для реализации возможностей для равного включения в списки кандидатов мужчин и женщин – не получили адекватного отражения в Федеральном законе от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации” (в том числе в тех изменениях и дополнениях, которые были внесены Федеральным законом от 21 июля 2005 г.). Как известно, в соответствии с пунктом 4 статьи 8 Федерального закона “О политических партиях” партии должны создавать мужчинам и женщинам, являющимся членами партии, равные возможности для представительства в списках кандидатов в депутаты. На практике, тем не менее, дело мало-помалу сдвигается, прежде всего при проведении региональных выборов. Так, выборы по смешанной избирательной системе депутатов 32 региональных парламентов во второй половина 2003 – первой половине 2005 г. способствовали более реальному наполнению данного партийного законодательного положения, при этом по сравнению с первым циклом выборов (вторая половина 2003 – первая половина 2004 г.), где доля женщин в списках кандидатов составляла 14,92%, во втором цикле выборов (вторая половина 2004 – первая половина 2005 г.) она поднялась до 18,07%, при этом удельный вес “женской компоненты” в списках кандидатов в 32 регионах составлял соответственно: до 10% – в трех субъектах РФ (Республика Ингушетия, Волгоградская область, Усть–Ордынский Бурятский автономный округ), от 10 до 20% – в 14, от 20 до 30% – в 13, свыше 30% – в двух субъектах РФ (Сахалинская область, Корякский автономный округ). Данное положение в определенной мере подчеркивает фактическое возрастание не только внимания партий к созданию равных возможностей для мужчин и женщин для обеспечения их представительства в списках кандидатов, но и реальное участие женщин в избирательных кампаниях в качестве кандидатов. Несмотря на эту пока что набирающую силу тенденцию, одно из законодательных предложений, направленных на закрепление 30%-ой “женской квоты” в списках кандидатов, пока не получило законодательной парламентской поддержки в ходе реформирования федерального избирательного законодательства в 2005 г.

Вместе с тем есть пример Франции, где в рамках политической концепции “равной (паритетной) демократии” и конституционной поправки как на муниципальных, так на региональных и национальных выборах в партийные списки кандидатов включаются в порядке чередования кандидаты–мужчины и кандидаты–женщины. Начало этому процессу было положено в 2001 г. и началось с местного уровня – муниципальных выборов. В Бельгии “женские квоты” включены в избирательное законодательство, и на этой основе женское представительство составляет в настоящее время четверть от депутатского парламентского корпуса (аналогичная ситуация, в частности, в Скандинавских странах, в Голландии, Германии и Испании). Необходимо отметить, что данный подход соединен с использованием пропорциональной части избирательной системы (в Голландии применяется только пропорциональная система выборов, но с незначительным избирательным порогом – 0,87%). В Великобритании лейбористская партия использовала достаточно оригинальный партийный механизм выдвижения кандидатов: на территории Шотландии она чередовала “мужские” и “женские” избирательные округа, т.е. если в одном округе партия выдвигала кандидата–мужчину, то в соседнем, граничащим с ним, кандидата–женщину (в результате партия представлена в шотландском парламенте 56 депутатами, из которых 28 – женщины).

“Женский” прорыв характерен не только для парламентского представительства, но и для института президентства. В 1975 г. первой в мире женщиной–президентом была избрана исландка Вигдис Финнбогадоттир. Парламентская Ассамблея Совета Европы 5 октября 2004 г. приняла Резолюцию № 1676 (2004), одобрившую Рекомендации по участию женщин в выборах, в которой отмечается, в частности, что присутствие женщин в парламентах и других выборных представительных органах является одним из основополагающих условий демократии, и содержится рекомендация Комитету Министров подготовить “Хартию избирательного равенства”, а перед государствами–членами поставлена цель достижения к 2020 г. не менее 40%-ного уровня представленности женщин в парламентах и других выборных представительных органах, в том числе посредством поощрения партий к принятию инициатив по повышению уровня представленности женщин, проведения правовых реформ, направленных на установление уровня гендерного паритета на выборах местного, регионального, национального и наднационального уровня, а также изменение или реформирование избирательных систем с тем, чтобы способствовать сбалансированному по половому признаку представительству в случаях, когда избирательная система оказывает негативное влияние на уровень представленности женщин в выборных органах. Кроме того, рекомендуется введение нейтральных по половому признаку квот на необходимое количество кандидатов–мужчин и кандидатов–женщин в партийных списках; при этом особо рекомендуется введение двойных (например, разделяющих) квот, так как они предоставляют женщинам достаточно серьезные преимущества для избрания, при этом квоты должны быть пропорциональными, а их действие ограничено по времени. Немаловажное значение имеет побуждение партий к равенству полов через механизм государственного финансирования партий. Такой подход является составной частью обновляемого европейского электорального наследия и новых стандартов выборов.

Влияние современных международных избирательных стандартов на развитие демократического избирательного процесса возрастает, однако его нельзя как переоценивать, так и недооценивать. Ответ на вопрос – действительно ли международные избирательные стандарты идеальны и позволяют российское избирательное законодательство и российскую политическую систему трансформировать в демократическом направлении – также многоаспектен.

Так, возьмем, например, Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и статью 3 Протокола № 1 от 20 марта 1952 г. к ней, единственную статью Конвенции, имеющую общеобязательную юридическую силу и подкрепленную таким важным судебным инструментом, как Европейский суд по правам человека, который в своих решениях развивает краеугольные ее положения. Статья 3 гласит, что “Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти”. Однако эта вроде бы широкая формулировка не позволяет распространить демократический принцип организации избирательного процесса на весь срез выборов – на выборы депутатов, а также на выборные должности исполнительной власти и местного самоуправления, поскольку даже в самих решениях Европейского суда по правам человека, в частности, в решении от 27 мая 2004 г. по делу Гулиева против Азербайджана, говорится, что данная статья применима только к “выборам законодательной власти” и президентские выборы не могут толковаться как подпадающие под значение этого понятия.

Таким образом, международный избирательный стандарт в формате Конвенции (а Россия является ее участницей) не позволяет предохранить выборную региональную исполнительную власть от трансформации, заключающейся в замене прямых выборов механизмом наделения лица полномочиями главы региональной исполнительной власти (т.е. косвенными выборами посредством функционирования системы выборщиков, каковыми являются депутаты регионального парламента, дающие согласие Президенту РФ на такое наделение полномочиями). В этой связи, на наш взгляд, не все международные избирательные стандарты нацеливают национальные избирательные системы и политические системы на сохранение демократического электорального потенциала, прежде всего в структурах исполнительной власти, на создание полномасштабной системы гарантий реализации демократического потенциала современного избирательного процесса, избирательных прав и свобод человека и гражданина.

В этой связи в рамках Ассоциации организаторов выборов стран Центральной и Восточной Европы (АОВЦВЕ) по инициативе и при непосредственном участии ЦИК России в 2002 г. разработан проект европейской конвенции о стандартах выборов, избирательных прав и свобод, предусматривающий существенное расширение и обогащение конвенциональных гарантий института прямых выборов, избирательных прав и свобод человека и гражданина и их распространение не только на национальные, но и на региональные и муниципальные выборы и, что не менее важно, на выборные исполнительные органы государственной власти. В марте 2004 г. этот проект был одобрен Европейской Комиссией “За демократию через право” (Венецианская комиссия) и затем АОВЦВЕ представила проект в Совет Европы. Принятие данной конвенции позволило бы, в частности, развить и дополнить исходные положения о свободных выборах органов законодательной власти, содержащиеся в статье 3 Протокола № 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, и распространить их на выборные должности исполнительной власти, на муниципальные выборы, а также обеспечить защиту указанных прав и свобод через Европейский суд по правам человека.

Применительно к местному самоуправлению действует Хартия местного самоуправления от 15 октября 1985 г., которая в статье 3 устанавливает, что право на местное самоуправление “осуществляется советами или собраниями, состоящими из членов, избранных путем свободного, тайного, прямого и всеобщего голосования”, при этом “советы или собрания могут иметь подотчетные им исполнительные органы”.

В Российской Федерации в ходе реформы местного самоуправления 2003–2005 гг. пространственная сфера обязательного применения выборных начал существенно расширилась, поскольку представительные органы муниципальных образований должны избираться в ходе прямых выборов на поселенческом (городские и сельские поселения, городские округа, внутригородские территории городов федерального значения) и территориальном уровнях (муниципальный район), хотя и с известным исключением, допускающим использование механизма косвенных выборов на уровне муниципального района. В рамках прежнего Федерального закона от 28 августа 1995 г. “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации” право определения уровней местного самоуправления (перечня муниципальных образований как территориального, так и поселенческого формата) и соответствующего им перечня выборных органов местного самоуправления было отнесено непосредственно к компетенции субъектов РФ, и на этой основе в регионах использовались различные модели территориальной организации местного самоуправления и выборных начал – в одних случаях представительные органы муниципальных образований образовывались и избирались только на поселенческом уровне, в других – на территориальном, в третьих – на обоих пространственных уровнях местного самоуправления.

В рамках новой российской реальности мы имеем модели организации местного самоуправления, предусмотренные в федеральном и региональном законодательстве о местном самоуправлении и закрепленные в уставах муниципальных образований, одна из которых предусматривает процедуру избрания главы муниципального образования непосредственно не избирателями, а из состава представительного органа муниципального образования самими депутатами. При этом в части 4 статьи 35 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131–ФЗ “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации” предусмотрено формирование состава представительного органа муниципального района из числа глав поселений, входящих в состав района, и из депутатов представительных органов указанных поселений, избираемых представительными органами поселений из своего состава в соответствии с равной нормой представительства независимо от численности населения поселений (по равной квоте), т.е. предусмотрен механизм косвенных, а не прямых выборов.

Особенности организации муниципального избирательного процесса в контексте международных избирательных стандартов связаны не только с вышеуказанными аспектами, но и с наличием конституционно–правовой возможности участвовать в муниципальных выборах гражданам иностранных государств (конечно, при условиях, определенных в законодательстве и международных договорах Российской Федерации). Участие в муниципальных выборах (при определенных условиях) иностранных граждан становится одной из тенденций современного развития европейского электорального поля, имеется европейская конвенция 1992 г. об участии иностранцев в местной публичной жизни, предусматривающая возможность участия иностранцев в муниципальных выборах (Россия пока к конвенции не присоединилась). В Российской Федерации законодательная база участия иностранцев в муниципальных выборах включает, как известно, федеральные законы “Об иностранцах” (2002 г.), “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации” (2002 г.), “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации” (2003 г.), а также другие федеральные законы и нормативные правовые акты. Так, в статье 12 Федерального закона “Об иностранцах” (“Отношение иностранных граждан к избирательному праву”) закреплено, что иностранцы не имеют права избирать и быть избранными, при этом допускается исключение из этого правила, предусматривающее, что иностранцы, постоянно проживающие на территории страны, вправе участвовать в муниципальных выборах и местном референдуме в случаях и порядке, предусмотренном федеральным законом.

Эволюция правового механизма участия иностранных граждан в муниципальных выборах наиболее выпукло проявляется в историко–правовом ракурсе Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации”. Первая его редакция – “Об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации” (1994 г.) – не предусматривала положения об участии иностранных граждан в муниципальных выборах. В 1997 г. в новом, в том числе и по названию, Федеральном законе “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации” право избирать на муниципальных выборах было предоставлено иностранным гражданам в случае, если такая возможность предусмотрена международным договором Российской Федерации и федеральным законом, законом субъекта Российской Федерации. В 1999 г. право избирать было дополнено правом быть избранным. В 2002 г. предоставление активного (право избирать) и пассивного (право быть избранным) избирательного права было также дополнено правом участвовать в иных избирательных действиях на муниципальных выборах на тех же условиях, на которых участвуют граждане РФ, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации.

Кроме того, в статье 3 Федерального закона “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации” иностранные граждане, постоянно или преимущественно проживающие на территории муниципального образования, обладают при осуществлении местного самоуправления соответствующими избирательными правами в соответствии с международными договорами Российской Федерации и федеральными законами. По Федеральному закону “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации” иностранные граждане вправе принимать участие в муниципальных выборах, если они постоянно проживают на территории Российской Федерации, и в данном случае – при коллизии двух федеральных законов – для практического применения положений указанных федеральных законов необходимо соотносить их с положениями международных договоров Российской Федерации с соответствующими государствами. Так, международными договорами Российской Федерации с Беларусью (от 25 декабря 1998 г.), Казахстаном (от 20 января 1995 г.), Киргизией (от 13 октября 1995 г.) предусматривается предоставление права участия в муниципальных выборах граждан указанных государств, постоянно проживающих на территории Российской Федерации. При этом электорально–правовые возможности граждан конкретных государств различаются. Так, гражданам Казахстана и Киргизии предоставляется активное и пассивное избирательное право при выборах депутатов представительных органов местного самоуправления, а при проведении выборов должностных лиц местного самоуправления – только право избирать. В отношении граждан Белоруссии в полном объеме предоставлено как активное, так и пассивное избирательное право при проведении муниципальных выборов.

Как известно, в Хартии основных прав человека Европейского Союза (2000 г.) предусмотрено предоставление права принимать участие в выборах депутатов Европарламента и на муниципальных выборах гражданам государств–членов Евросоюза, постоянно проживающих на территории другого государства–члена Сообщества. Вероятно, такой механизм может быть юридически оформлен и в рамках Содружества Независимых Государств применительно, конечно, к муниципальным выборам, что, несомненно, усилит правовой и электоральный статус граждан государств–участников СНГ.

Тенденцией, которую можно только приветствовать, является целенаправленное стремление Российской Федерации ратифицировать или присоединиться к ряду международных документов обязательной юридической силы, в которых в той или иной мере затрагиваются и электоральные вопросы, в том числе антиадминистративные и антикоррупционные электоральные меры; при этом ряд положений этих документов уже в той или иной форме закреплен в действующем российском избирательном законодательстве. В этой связи можно упомянуть о предстоящей ратификации Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г., в которой, в частности, речь идет о том, что государство–участник должно рассмотреть возможность принятия надлежащих законодательных и административных мер, сообразно целям настоящей Конвенции и в соответствии с основополагающими принципами своего внутреннего законодательства, с тем чтобы установить критерии применительно к кандидатам и выборам на публичные должности (пункт 2 статьи 5), усилить прозрачность в финансировании кандидатур на избираемые публичные должности и, где это применимо, финансировании политических партий (пункт 3 статьи 5), установить процедуру для лишения на определенный срок, установленный во внутреннем законодательстве, по решению суда или с помощью других надлежащих средств, лиц, осужденных за преступления, признанные таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, права занимать публичную должность (подпункт “а” пункта 7 статьи 30 Конвенции).

Рассматривается также возможность присоединения к европейской Конвенции об участии иностранцев в публичной жизни на местном уровне от 5 февраля 1992 г., в которой, в частности, закреплено, что государство–участник настоящей Конвенции обязуется предоставлять всем иностранным резидентам право голосовать и быть избранными на выборах в органы местного самоуправления при условии, что они отвечают тем же правовым критериям, что и граждане, и, кроме того, проживают на территории государства постоянно и на законных основаниях в течение пяти лет, предшествующих выборам (часть 1 статьи 6).

Необходимо отметить, что на мировом и европейском правовом пространстве действует не только “жесткое” международное право в формате Конвенции, но и так называемое “мягкое” (рекомендательное) право. Речь идет, в частности, о принятом в рамках Совета Европы Своде рекомендуемых норм при проведении выборов, в котором к европейскому электоральному наследию относятся следующие принципы организации избирательного процесса: всеобщее, равное, свободное, тайное и прямое избирательное право; положение о том, что выборы должны проводиться регулярно и демократические выборы невозможны без соблюдения прав человека, в частности свободы слова и печати, свободы передвижения по стране, свободы собраний и объединения в политических целях, в том числе для создания политических партий, а ограничения этих свобод должны основываться на нормах закона, отвечать общественным интересам и соответствовать принципу пропорциональности; кроме того, демократические выборы невозможны без стабильного избирательного законодательства и процессуальных гарантий участников выборов. Неотъемлемым компонентом европейского электорального наследия является положение о том, что при условии соблюдения вышеуказанных принципов может выбираться любая избирательная система. Хотя данный Свод и является рекомендательным, характер его политического сопровождения является достаточно жестким и в какой–то мере принуждающим к следованию рекомендуемым нормам.

Немаловажным является и вопрос: а есть ли помимо общеевропейских правовых инструментов какие–либо международные правовые инструменты в рамках Содружества Независимых Государств, которые бы гарантировали избирательные права и свободы граждан, демократический характер выборов? Да, есть – это Конвенция о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах–участниках Содружества Независимых Государств, подписанная 7 октября 2002 г. в Кишиневе, ратифицированная Арменией, Киргизией, Молдовой, Россией и Таджикистаном и вступившая в силу в ноябре 2003 г. (Конвенцию пока не ратифицировали подписавшие ее Грузия и Украина, при этом в свое время МИД Азербайджана уведомил нотой Исполком СНГ о намерении присоединиться к Конвенции, однако в преддверии парламентских выборов 6 ноября 2005 г. это не было сделано).

Впервые в конвенциональном (обязательном) документе нашел свое закрепление и раскрыт перечень стандартов демократических выборов: право гражданина избирать и быть избранным в органы государственной власти, органы местного самоуправления, в иные органы народного (национального) представительства; принципы периодичности и обязательности, справедливости, подлинности и свободы выборов на основе всеобщего равного избирательного права при тайном голосовании, обеспечивающие свободу волеизъявления избирателей; открытый и гласный характер выборов; осуществление судебной и иной защиты избирательных прав и свобод человека и гражданина, общественного и международного наблюдения за выборами; гарантии реализации избирательных прав и свобод участников избирательного процесса. Впервые в конвенциональном документе закреплен статус и полномочия национальных и международных наблюдателей. Имеются и другие новаторские демократические положения.

При позитивной оценке содержания Конвенции необходимо отметить, что не все ее положения нашли “продвинутое” отражение в действующем избирательном законодательстве. Речь идет, в частности, о наблюдателях от общественных объединений, а не только от кандидатов или политических партий, принимающих участие в выборах. В статье 14 Конвенции указано, что “каждый кандидат, каждая политическая партия (коалиция), иное общественное объединение (общественная организация), группа избирателей, другие субъекты выборов, указанные в конституции, законах, вправе в порядке, установленном законами или нормативными актами, принимаемыми органами, организующими выборы, назначить национальных наблюдателей, которые в день голосования, в том числе в день проведения досрочного голосования, имеют право осуществлять наблюдение в помещении для голосования”. В новой редакции Федерального закона “О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации” указан (как это и предусмотрено статьей 14 Конвенции) тот конкретный перечень субъектов выборов, которые имеют право назначать национальных наблюдателей, однако в этот перечень не включены наблюдатели от иных общественных объединений, хотя в прежней редакции указанного Федерального закона такое право было им предоставлено. Думается, не было необходимости допускать такого понижения субъектного состава, хотя это прямо не противоречит положениям Документа Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ от 29 июня 1990 г., в пункте 8 которого говорится, что “присутствие наблюдателей, как иностранных, так и национальных, может повысить авторитетность избирательного процесса для государств, в которых проводятся выборы” и которые могут “наблюдать за ходом их национальных выборов в объеме, допускаемом законом”, при этом “они будут стремиться содействовать такому же доступу к избирательным процессам, проводимым на более низком, чем общенациональный, уровне”, кроме того, “такие наблюдатели будут брать на себя обязательство не вмешиваться в избирательный процесс”.

Что касается соответствия этой законодательной новеллы Кишиневской Конвенции, то следует отметить, что в данном международном документе – и это одно из слабых его терминологических мест – не уточняется, от каких категорий участников избирательного процесса могут быть назначены национальные наблюдатели – то ли только от кандидатов и политических партий, то ли и от других общественных объединений и институтов гражданского общества. Да, по российскому избирательному законодательству на муниципальных и региональных выборах остается возможность направлять наблюдателей от общественных объединений (если это предусмотрено законом субъекта Федерации), но на федеральном уровне уже нет – и это своеобразный отход от предыдущего этапа развития избирательного законодательства. Наверное, будет неплохо, если мы восстановим прежние полномочия общественных объединений по направлению ими наблюдателей. Это отвечает, в том числе, и тем новым тенденциям в рамках ОБСЕ, которые связаны с необходимостью обновления действующих международных обязательств и принятия дополнительных обязательств по демократизации избирательного процесса. И одним из направлений этого процесса является создание условий для реального и эффективного общественного наблюдения за выборами не только со стороны международного сообщества и международных наблюдателей, но, прежде всего, национального общественного наблюдения за выборами. В этой связи в рамках подготовки дополнительных обязательств государств–участников ОБСЕ по проведению демократических выборов подготавливаются предложения о том, что право участия в наблюдении за выборами, в том числе назначения национальных наблюдателей, имеют не только кандидаты и политические партии, но и иные общественные объединения (общественные организации).

Следующий момент, который, к сожалению, не был достаточно освещен в аналитическом докладе. На наш взгляд, есть два важных инструмента, которые позволяют корректировать действующее избирательное законодательство. Речь идет, во-первых, о решениях Конституционного Суда РФ, в которых содержатся правовые позиции по вопросам избирательного права и избирательного процесса в контексте международных избирательных стандартов и который неоднократно признавал, а возможно, и будет признавать некоторые положения действующего законодательства не соответствующими Конституции и общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации. Так, применительно к свободным выборам и осуществлению прав и свобод человека и гражданина в электоральной сфере Конституционным Судом РФ сформулирована основополагающая правовая позиция – “конституционно все то, что опирается на международное право”, и это нашло свое выражение в следующей формулировке: “конституционно обоснованным может быть признан только такой механизм организации и проведения выборов, который гарантирует соблюдение указанных, в частности в Международном пакте о гражданских и политических правах, демократических принципов, а именно: право и возможность без дискриминации и ограничений голосовать и быть избранным на подлинных периодических выборах, проводимых на основе всеобщего равного избирательного права при тайном голосовании и обеспечивающих свободное волеизъявление избирателей”. Поэтому с точки зрения влияния судебного конституционного правосудия на обеспечение соответствия российского законодательства о выборах международным избирательным стандартам у нас есть достаточно мощный рычаг.

Во–вторых, и в рамках Верховного Суда РФ имеются возможности обеспечить реальное местоположение российских выборов в системе международных избирательных стандартов. 10 октября 2003 г. принято постановление Пленума Верховного Суда РФ “О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации”, в котором суд разъяснил, что следует понимать под общепризнанными принципами и нормами международного права, а именно: под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо (к ним, в частности, относятся принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств), при этом под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного. Все это, в том числе и эти определения, а также и те требования, которые должны применяться судами при рассмотрении конкретных судебных дел, должно использоваться. А эти общепроцессуальные требования заключаются в следующем: неправильное применение судами общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации может являться основанием к отмене или изменению судебного акта, при этом неправильное применение нормы международного права может иметь место в случаях, когда судом не была применена норма международного права, подлежащая применению, или, напротив, суд применил норму международного права, которая не подлежала применению, либо когда судом было дано неправильное толкование нормы международного права.

Поэтому у российского гражданского общества есть реальные организационные инструменты для возможного исправления действующих положений избирательного законодательства с целью их приведения в соответствие с международными избирательными стандартами. Вместе с тем, на наш взгляд, системных отступлений российского избирательного законодательства от международных избирательных стандартов нет, есть отдельные отступления, которые, при их сохранении, могут снизить демократический потенциал современного российского избирательного процесса. Поэтому необходимо попытаться выработать реальные предложения по возможной корректировке действующего законодательства с учетом того, что согласно международным избирательным стандартам законодательство о выборах должно быть принято заблаговременно до начала избирательной кампании и должно соответствовать международным избирательным стандартам.

следующий раздел