Материалы международной конференции

Я хотел бы развить и поддержать тот тезис, который высказал профессор Рудинский, что, к сожалению, те права, которые устанавливаются и регулируются в современном избирательном законодательстве, часто очень мало коррелируют с теми правами, которые у нас установлены в Конституции.

Это касается очень многих прав и прежде всего прав, связанных со сферой массовой информации, со свободой слова, но это касается и собственно избирательных прав граждан. Ведь ситуация у нас складывается таким образом, что действия федерального законодателя, который каждые четыре года меняет закон о выборах, напоминает работу человека, который увлечен своим ремесленным делом и не обращает внимание на то, что вокруг него происходит.

Юрист, который мыслит конституционно, знает, что если возникают конфликты и мы знаем про эти конфликты, это совсем не плохо. Это значит, что конфликты переводятся в публичную сферу. И если есть процедурный механизм для разрешения этих конфликтов, это хорошо.

Задача законодателя заключается в том, чтобы создать адекватный механизм для того, чтобы эти конфликты решались независимо, были обеспечены принципы конституционного строя, гражданского общества, равенства сторон в процессе разбирательства этих конфликтов, а не то, что они должны быть погашены новой нормой избирательного законодательства, которое все замудрит. Я хоть и не являюсь еще профессором, но я – доктор наук, и я читаю статьи закона и очень часто не понимаю, о чем идет речь.

И каждый раз читаешь новые законы и видишь, что, например, раньше в этой норме было 7 дней, а теперь 5 дней. Почему 5 дней, а не 7 дней; почему здесь одно число на другое меняют? Часто это необъяснимо. Это свидетельствует о том, что нет четких конституционных ориентиров при решении задач развития избирательного законодательства. Есть ведомственный интерес: каким образом основному правоприменителю избирательных законов, а именно избирательным комиссиям, проще решать задачи своей деятельности, и есть некие политические интересы, связанные с построением в современных условиях так называемой вертикали власти.

И что характерно: мы в институте пишем заключения на законодательные инициативы, связанные с избирательным законодательством. И в последнее время мне приходилось удивляться тому, что нет даже обоснований важнейшим политическим решениям.

Вот, в частности, взяли и отменили конструкцию избирательных блоков. Ну в принципе, если смотреть с точки зрения Конституции, можно подумать о том, надо или не надо объединяться, возможно ли запрещение вот такого объединения. Но нужна какая-то аргументация. А я в пояснительных документах к проекту закона не увидел никакой аргументации. Это какой-то совершенно новый стиль, когда политические решения просто принимаются без обоснований.

Итак, первая угроза для избирательного законодательства с точки зрения регулирования избирательных прав заключается в сугубо техническом отношении к избирательному законодательству, т.е. в том, что законы меняются без ориентира на конституционную ценность этих норм. А вторая опасность заключается в том, что очень четко видна политическая направленность этих законов. И как здесь не вспомнить характеристики классиков марксизма-ленинизма, что право – это возведенная в закон воля господствующего класса.

Мне трудно в характеристиках класса понять, какому именно классу все это выгодно, но ясное дело, что здесь это делается в интересах бюрократии, которая заинтересована в том, чтобы максимально свести к нулю фактор неопределенности. Но при этом не ставится даже задача прощупать какое-то общественное согласие по основным решениям. Вот говорится: крупные партии – хорошо, мелкие партии – это плохо. Почему это так? Совершенно не понятно, особенно в условиях России. Говорится о том, что блоки – это плохо, что это надо ликвидировать. И, таким образом, принимаются, я бы сказал, основополагающие решения, определяющие развитие избирательного законодательства.

Применительно к современному состоянию в развитии избирательного законодательства я разделяю пессимизм В.Л. Шейниса о том, что трудно ожидать что-либо хорошего в этой сфере. Хотя негативные черты избирательного законодательства, в том числе и в сфере, касающейся прав человека, проявлялись, откровенно скажем, не только последние 4 года. Эти бюрократические черты избирательное законодательство стало приобретать раньше, как бы по мере взросления. Мы переходили от модели, когда были максимально широко открыты ворота для демократических процессов, когда было сказано, что это можно, это можно, это можно. Одно ограничение, чтобы действия участников избирательного процесса не нарушали основ конституционного строя, не содержали различного рода антиконституционных призывов. Все остальное практически было можно. Как раз эта модель дала возможность для структурирования политических партий в 1993 г. И не было ведь тогда конструкции отмены регистрации кандидатов. Основания для отказа в регистрации были минимальные. Это была конструкция еще демократичности перестроечных времен: “нарушение установленного законом порядка выдвижения и регистрации кандидатов” – такая емкая и короткая фраза. Затем основания для отмены регистрации, с учетом избирательной практики, стали нарастать. Видимо, авторы этих поправок считали, что такое детальное регулирование способно защитить и сильных, и слабых. Но как раз сильных защищать не надо. Сильные – это представители власти. И суды на практике поддерживают сильных. А вот к слабым как раз эти нормы и применяются. И эти нарушения, за которые можно снять кандидата, при желании легко найти. Поэтому детализация норм избирательного законодательства создавала предпосылки для дальнейших негативных тенденций, когда по сути власть в избирательных правоотношениях все больше уходила от избирателя, от кандидатов, от общественных объединений к избирательным комиссиям, к тем кандидатам, за которыми стоят властные структуры. И уже такие политтехнологические, чисто организационные методы обнаружились в полной силе, когда стали избавляться от тех или иных неугодных кандидатов.

Избавлялись и до того, как пришел к нам 2000 г., но с трудом избавлялись. Вот очень трудно было от А.А. Климентьева избавиться в Нижнем Новгороде. Я помню это “блестящее” решение суда, по каким основаниям его снимали с избирательной кампании. Но тогда в общественном сознании закрепилось такое правило, что есть категория людей типа Климентьева, которые ни при каких условиях не должны быть допущены к власти. Это называли – борьба с криминалом. Но потом круг таких людей стал расширяться: к примеру, человек, который работал Генеральным прокурором, или еще аналогичная группа людей. Затем круг этих лиц стал максимально широким, это просто любые люди, которые мешают пройти кандидату, представляющему определенную партию, которая в данный момент является правящей.

И вот заранее были созданы технико-юридические основы для такого ограничения прав кандидатов. Но сама по себе практика стала особенно интенсивно развиваться в последнее время. И в этой связи с конституционной точки зрения я вижу только один способ. По сути нужно дерегулирование избирательных отношений. Надо вернуться к исходным принципам свободы, свободы регулирования избирательных прав именно как прав, предоставляющих вариант поведения, основанный на Конституции. В частности, что предвыборная агитация – это не какой-то особый вид деятельности, это именно проявление свободы слова.

Выступая в 2000 г. в первом номере журнала “Выборы. Законодательство и технологии” со статьей, как раз посвященной новому подходу к предвыборной агитации¹, я отстаивал точку зрения, что свобода слова первична. Но мне возражали авторы рецензий. Шло жесткое доказывание того, что агитация – это совершенно особый институт и для него нужны совершенно особые правила. Вот эта особость, не подчиненность Конституции, конституционным основам, на мой взгляд, и создает основную угрозу для защиты прав граждан в избирательном процессе. Поэтому, я считаю, нужно дерегулирование в избирательном законодательстве, сокращение объема регулирования, максимальное снижение количества так называемых составов конституционной ответственности, которые носят антиконституционный характер. Ответственность должна осуществляться по нормам уголовного судопроизводства, административного судопроизводства, если это действительно нарушение; и не должно быть выкидывания кандидатов из избирательного процесса, равно как общественных объединений и партий на стадии допуска к выборам. Это создаст основы для развития свободы. Но, видимо, для этого должны созреть политические предпосылки, когда уже лопнет терпение тех людей, которые наиболее влиятельны и могут в общественном мнении и в законодательной политике отстоять эти идеи свободы в избирательном праве.

К сожалению, по моим наблюдениям, депутаты Государственной Думы уже нескольких созывов даже не читают избирательные законы. Мы имели общение с лидерами некоторых фракций в Государственной Думе, которые только через год после принятия закона узнавали о содержании той или иной нормы. Правда, это большие законы – по 500 страниц печатного текста, нет сил, видимо, дочитать до конца этот текст. Увы, пока внимания к законам нет. Нет большой, ответственной, серьезной экспертизы. А она, на мой взгляд, необходима. Необходимо внимание общества, научно-экспертного сообщества. И в этом плане я считаю, что очень хорошо, что на конференцию собрались люди, которые могут ставить эти вопросы.

¹ См.: Постников А. О “новых подходах” к регулированию предвыборной агитации // Выборы. Законодательство и технологии. 2000. № 1. С. 60–63.

следующий раздел